"Спайдер Робинсон, Джинн Робинсон. Звездный танец " - читать интересную книгу автора

- Брюс, это Чарльз Армстед. Я тебе говорила...
- Ну конечно. Парень с видео. - Он подкатился вперед и протянул
безукоризненно наманикюренную руку.
- Я - Брюс Кэррингтон, Армстед.
Я остался сидеть, держа руки на коленях.
- Ну разумеется. Парень с деньгами. Одна его бровь приподнялась на
вежливую четверть дюйма.
- О Господи. Еще один грубиян. Но если ты так хорош, как говорила Шера,
я тебя нанимаю.
- Я просто гнусен.
Улыбка погасла.
- Давайте прекратим соревноваться в колкостях, Армстед. Я не ожидаю от
творческих людей хороших манер, но, если понадобится, я могу проявить
гораздо более материальное презрение, чем то, на которое способны вы. А
сейчас я устал от этой проклятой гравитации, и у меня был паршивый день
сегодня - давал показания в пользу друга в суде. И похоже, завтра меня
вызовут опять. Хотите вы эту работу или нет?
Тут он меня поймал. Я хотел.
- Да.
- Тогда договорились. Ваша комната 2772. Летим на Скайфэк через два
дня. Будьте тут в 8 утра.
- Я хочу поговорить с тобой о том, что тебе понадобится, Чарли, -
сказала Шера. - Позвони мне завтра.
Я обернулся, чтобы оказаться с ней лицом к лицу, и она отпрянула от
моего взгляда.
Кэррингтон не обратил внимания.
- Да, составьте список ваших требований сегодня же, чтобы все
необходимое было отправлено вместе с нами. Не скупитесь. Если вы не
позаботитесь об этом сейчас, придется обходиться тем, что есть. Спокойной
ночи, Армстед. Я повернулся к нему.
- Спокойной ночи, мистер Кэррингтон. - (Чтоб ты сдох).
Он повернулся к наргиле, и Шера поспешила заново наполнить чашечку и
сменить воду. Я торопливо развернулся и потащился к двери. Нога болела так,
что я чуть не упал, но я стиснул зубы и дошел. У двери я сказал себе:
сейчас ты откроешь дверь и выйдешь. А потом повернулся на каблуках:
- Кэррингтон!
Он моргнул, удивленный тем, что я еще существую.
- Да?
- Вы отдаете себе отчет, что она ни в малейшей степени вас нс любит?
Это имеет для вас хоть какое-нибудь значение? - Мой голос звенел, а
кулаки сжались.
- О... - сказал он. И повторил: - О... так вот оно что. Я не подумал,
что успех сам по себе может вызвать так много презрения. - Он отложил мунд-
штук и сцепил пальцы. - Вот что я вам скажу, Армстед. Никто никогда не любил
меня, насколько я знаю. Этот костюм меня не любит. - Впервые в его голосе
прозвучали человеческие нотки. - Но он принадлежит мне. Теперь убирайтесь.
Я открыл было рот, чтобы сказать ему, куда засунуть его успех, но
увидел лицо Шеры, и боль, которая на нем читалась, вдруг заставила меня
ощутить глубокий стыд. Я тотчас вышел, а когда дверь за мной закрылась, меня
стошнило на коврик, который стоил ненамного меньше, чем камера "Хэмилтон