"Нора Робертс. Голос из прошлого" - читать интересную книгу автора

таинственный, дикий и опасный мир его отрочества. Теперь это место стало
святилищем в память о погибшей сестренке.
Все это сделал отец, движимый горем и отчаянием, которые он загонял
внутрь. Однако они сидели внутри и пожирали его, как рак. Эти раковые
клетки росли и множились, метастазы ярости и отчаяния. И Кейд об этом
знал. В стенах "Прекрасных грез" к скорби относились как болезни, а здесь
ее можно было преобразить в цветы. Летом расцветут лилии и нежные желтые
ирисы, которые уже прорезают стеблями, словно солнечными лучиками, тень
под деревьями. Вокруг ирисов выпалывают траву. Она опять быстро вырастает,
но, пока был жив отец, он немедленно все приводил в порядок. Теперь эта
обязанность перешла к нему, Кейду.
На просеке стояла каменная скамья - на том самом месте, где Хоуп
разожгла костер в последнюю ночь своей жизни. Над ней склонились кипарисы,
обвитые плющом, и рододендроны в белоснежном цвету. А между скамьей и
мостом в середине клумбы розовых и синих цветов стоит мраморная статуя
смеющейся девочки, которой навсегда осталось восемь лет.
Они похоронили ее восемнадцать лет назад на холме, озаренном сиянием
солнца, но дух Хоуп пребывал здесь, в зеленой тени, среди ароматов
дикорастущих цветов.
Кейд сел на скамью, опустив руки между колен. За эти восемь лет,
последовавших после смерти отца, он не часто приходил сюда. Никто не
приходил сюда часто, по крайней мере, из родственников. Что касается
матери, то это место перестало для нее существовать с того самого момента,
как нашли Хоуп. Изнасилованную и задушенную, а потом брошенную, как
бросают сломанную куклу. Насколько, спросил себя Кейд, как уже спрашивал
бесчисленное количество раз за море прошедших лет, насколько виновен он
сам в том, что случилось с сестрой? Он откинулся назад и закрыл глаза. Он
солгал Тори. Ему надо кое-что получить от нее - ответы. Ответы, которых он
ждет уже почти полжизни.
Кейд попытался успокоиться. Странно, что до этой минуты он не отдавал
себе отчета, как взволновала его встреча с Тори. Она права, в детстве он
почти не обращал на нее внимания. Она была просто девочкой, с которой
дружила его сестра. И так было до того утра, ужасного августовского утра,
когда она пришла к их двери с ободранной щекой и с глазами, полными ужаса.
С той минуты он замечал все, что ее касалось. И никогда ничего не забывал.
Он сделал главным делом своей жизни - знать о ней все: куда она уезжает,
чем занимается, кем стала после того, как покинула Прогресс. Он знал, что
Тори вернется в Прогресс, почти с того самого часа, как она это задумала.
И все же он совсем не был готов к тому, чтобы увидеть, как она стоит в
пустой комнате, смертельно бледная, с глазами, серыми, как дым. "Нам обоим
нужно время, чтобы устроить свою жизнь", - решил Кейд, поднимаясь на ноги.
И затем они поладят. И затем они уладят все, что касается Хоуп...
Он сел в пикап и отправился осматривать свои поля.
К тому времени, как Кейд повернул к каменным столбам, охранявшим
въезд на длинную тенистую аллею, ведущую к особняку "Прекрасные грезы", он
чувствовал себя совершенно измотанным. Двадцать дубов, по десять с каждой
стороны, смыкались в вышине ветвями, создавая таким образом зеленый,
пронизанный золотом солнечных лучей, туннель. Между мощными стволами
деревьев цвел кустарник, виднелась обширная лужайка и выложенная кирпичом
дорожка, устремляющаяся к саду и хозяйственным постройкам.