"Нора Робертс. Голос из прошлого" - читать интересную книгу автора

разглядела его.
Кинкейд Лэвелл. Брат Хоуп. Интересно, она узнала бы его в толпе? Нет,
вряд ли. Мальчиком он был худ, с мягким выражением лица. У этого человека
сложение было плотное, под закатанными до локтя рукавами рубахи
угадывались сильные бицепсы. И хотя он приветливо улыбался, в чертах лица
не было и следа былой мягкости. Волосы потемнели по сравнению с прошлым,
стали каштанового цвета, с выгоревшими на солнце вьющимися кончиками.
Но по глазам.., по глазам она могла бы его узнать. По их небесной,
летней синеве. У Хоуп были такие же. Солнце оставило свой след, и здесь, в
уголках глаз собрались морщинки. Те самые, что приводят женщин в отчаяние,
а мужчинам придают значительность.
Вот эти глаза сейчас и наблюдали за нею с неподдельным интересом.
- Прошло так много времени, - выдавила она из себя.
Он не протянул руку. Инстинкт подсказывал ему, что Тори отпрянет и
взаимное их смущение лишь усугубится. Вид у нее был такой, что вот сейчас
она бросится бежать или упадет без чувств. Ни то, ни другое его не
устраивало.
- Почему бы тебе не выйти на крыльцо и не сесть в кресло-качалку?
Сдается, в доме больше не на чем сидеть.
- Но я прекрасно себя чувствую. Все в порядке. А сама она побелела
как смерть, и глаза мягкого серого цвета, которые всегда чаровали его,
широко раскрылись и потемнели. Кейд вырос в семье, где главенствовали
женщины, и поэтому давно научился не суетиться и не тратить нервы на
удовлетворение уязвленного самолюбия. Он просто отвернулся и снова открыл
дверь.
- Здесь душно, - сказал он и вышел на крыльцо. Ей пришлось
последовать за ним. До Кейда донесся слабый запах ее духов. "Жасмин", -
подумал он и вспомнил о кустарнике, который почему-то расцветал только
ночью в саду его матери.
- Наверное, непросто было тебе сюда приехать. - Он взял Тори за
локоть, чтобы подвести к креслу-качалке. Она не вздрогнула, но едва
заметно, хотя и решительно, отстранилась.
- Мне надо где-то жить, так почему бы не здесь? Напряжение не
покидало ее. Ей не нравилась эта манера разговора. Никогда не узнаешь, что
у мужчины скрывается за любезными словами и улыбками.
- Ты довольно долго пробыла в Чарлстоне. Здесь живется спокойнее.
- Я и хочу покоя.
Кейд оперся о железные перила. В ее словах звучит уязвленность. При
всей ее деликатности в ней есть нечто резкое, она словно обнаженный нерв и
остро реагирует на малейшее прикосновение. Такой она ему и запомнилась.
- Много болтают о твоем будущем магазине.
- Это хорошо. - Она едва заметно улыбнулась, но взгляд оставался
серьезным и напряженным. - Болтовня означает, что в людях пробудилось
любопытство, а оно заставляет их переступать порог.
- А в Чарлстоне у тебя тоже был магазин? - поинтересовался Кейд.
- Я была управляющей. Иметь свой - совсем другое.
- Да, это так.
"Прекрасные грезы" теперь принадлежали ему, и владеть имением
действительно совсем другое дело. Он оглянулся на поля, где зеленые побеги
тянулись к солнцу.