"Дженнифер Роберсон. Песнь Хомейни (Хроники Чейсули, книга 2)" - читать интересную книгу автора

вы.
- Мерзость запустения, - мрачно заметил я. - Я думал, меня вырвет. Что они
сделали с моим городом?
Лахлэн покачал головой:
- То же, что делают все побежденные: они жили. Продолжали существовать. Вы
не можете винить их в этом. Они утратили смысл жизни. Беллэм дерет с них три
шкуры своими налогами, они даже поесть могут не всегда - что уж говорить о том,
чтобы белить свои дома! А улицы? К чему расчищать их от грязи, когда на троне
восседает мешок с навозом?
Я бросил на Лахлэна короткий внимательный взгляд. От человека, служащего
Беллэму, навряд ли можно было услышать такие речи - разве что он говорил так
именно для того, чтобы завоевать мое доверие и расположение. Он говорил как
человек, понимающий причины прискорбного состояния Мухаары - быть может, не
оправдывая тех, кто довел свой город до такого состояния, как это делал и я, но
и не осуждая их. Может быть, потому, что он был элласийцем, а не хомэйном, и
ему не нужно было отвоевывать трон.
- Мне жаль, что ты видишь город таким, - с чувством заговорил я. - Когда
я...
Я остановился. Есть ли смысл говорить о том, что, быть может, никогда не
произойдет?
- Вон там таверна, - жестом указал Лахлэн. -
Войдем? Может, здесь нам повезет больше, чем в деревенских харчевнях...
Хотелось бы верить. Конечно, я понимал причины нашего поражения: тяжело
просить бедных фермеров отдать нам те жалкие крохи, которые еще оставались у
них, и откликнуться на призыв принца, стоящего вне закона. В первую очередь мне
были нужны солдаты, а потом уж все остальные.
Я мрачно воззрился на таверну. Такая же, как и все остальные: серая,
грязная и обшарпанная.
Перевел взгляд на Лахлэна. Он улыбался - но улыбка его была невеселой,
только губы скривились.
- Конечно, мой господин, мы можем пойти в другую - в ту, которая вам
больше по нраву. В ту, которую выберете вы сами.
Я спешился, поскользнулся на какой-то дряни и выругался, пытаясь соскрести
грязь о вывернутый из мостовой булыжник.
- И эта сойдет. Пошли - и не забудь прихватить свою арфу.
Лахлэн вошел первым - я пропустил его вперед, потом шагнул за порог сам,
распахнув узкую дверь.
Я едва успел пригнуться. Потолок был таким низким, что я даже сморщился с
неудовольствием. Пол - земляной, плотно утоптанный, но там и тут на нем
остались борозды и кучки грязи - словно бы столы и табуреты передвигали не раз.
Передо мной с потолочной балки свисала паутина - я успел заметить и со драть ее
раньше, чем она коснулась моего лица. Она тут же прилипла к пальцам, и
освободиться от нее мне удалось только вытерев руку о кожу куртки.
С крюка на потемневшей от копоти центральной балки свисал единственный на
всю харчевню светильник, еле освещавший зал. На столах чадно горели сальные
свечи, почти не дававшие света.
Лахлэна с его арфой здесь встретили радушно. В зале было по меньшей мере
человек двадцать, но ему немедленно освободили место, пододвинули табурет и
попросили сыграть что-нибудь. Я отыскал свободный стол подле двери, сел и
заказал пива, пиво оказалось превосходным - темное, бархатное, крепкое первую