"Том Роббинс. Тощие ножки и не только" - читать интересную книгу автора

Света будет транслироваться по радио на канале "Голос южных баптистов".
После этого он повел проповедь на коду, и произнесенное им "Аминь" самым
чудесным способом совпало с показом одного пальца.
Когда преподобный Винклер, стоя у дверей, принимал комплименты
расходящихся по домам прихожан, его улыбку обрамляли крошечные пузырьки
слюны.
- Мощная у вас получилась проповедь, преподобный Винклер!
- Да благословит вас Господь, Рой.
- Преподобный Винклер, вы были само красноречие. Вы так глубоко тронули
меня, вы задели тайные струны моей души, вы...
- Это Господь вещал моими устами, мисс Пакетт. Это Он тронул вашу душу.
- Здорово, Бад. Лягушки уже проснулись.
- Даже не знаю, Верлин, найдется ли у меня этой весной время, чтобы нам
с тобой половить их.
- То есть ты, Бад, если я правильно тебя поняла, намерен ловить других
лягушек?
Фурункулы проповедника сделались багровыми.
- Пэтси, думай, что говоришь.
- Как в той поговорке, про другую рыбу?
- Пэтси, - проповедник произнес это имя с какой-то особой интонацией,
словно пытался извлечь из раструба саксофона низкую ноту. В нем одновременно
слышались и осуждение, и мольба. Пэтси улыбнулась и пошла прочь, оставив
преподобного говорить с другими прихожанами.
Из церкви Верлин и Пэтси Чарльз направились к стоянке, к своему
"бьюику".
- Что ты себе позволяешь с ним, Пэтси. Это в божьем-то храме...
- Не в храме, а на ступеньках.
- Но зато в воскресный день!
- Бад он всегда Бад, будь то воскресенье или Четвертое июля.
- А в Судный день?
- Думаю, скоро мы это узнаем, - сказала Пэтси, и Верлин, благо его
надежно скрывали заросли сирени, улыбнулся.
- Вот уж не думаю, - сказал он, когда они с Пэтси остановились
полюбоваться новеньким "фордом-пикапом", принадлежавшим, как подозревали
супруги, кому-то из знакомых. - Вряд ли конец света наступит прямо сей
момент. А знаешь почему? Потому что в одном только Нью-Йорке евреев больше,
чем в целом государстве Из-ра-иль. - Верлин попытался произнести эту фразу в
манере своего преподобного родственника, но это ему не удалось, потому что
его голос по звучанию скорее напоминал пронзительную дудку, чем саксофон.
- Так, значит, ты хотел бы их всех депортировать?
- Готов подвергнуться обрезанию, если мне докажут, что в Нью-Йорке
евреев меньше, чем в Иерусалиме. Лично я к Армагеддону не готов. Мне еще
нужно оплатить кое-какие счета.
- Кстати, хочу тебе напомнить, что у тебя есть дочь, и она мечтает жить
в Нью-Йорке.
Услышав слова жены, Верлин нахмурился. На лице его проступила мировая
скорбь. Это было гладкое, розовое лицо, не оккупированное ни на левом, ни на
правом своем фланге ни единой бакенбардой. Верлин принадлежал к тому типу
мужчин, которые, похоже, бреются изнутри. У него было такое же стройное
мускулистое тело, как и у родственника-проповедника, но в отличие от Бада