"Гарольд Роббинс. Никогда не люби незнакомца" - читать интересную книгу автора

сожалению, ты уже сложил вещи, так что тебе не во что переодеться.
Я зашел в уборную и умылся. Брат Бернард стоял рядом и держал в руке
бумажное полотенце. Мы молча поднялись в его кабинет.
Там уже сидел дядя с женщиной, наверное, моей тетей. Вероятно, я
представлял из себя ужасную картину - весь пиджак и рубашка изорваны в
клочья и перепачканы кровью. Лицо женщины побледнело.
Когда я направился к ним, резко закололо в боку и груди, в ушах
зазвенело. Мне показалось, что я падаю, а вокруг вращаются лица: брат
Бернард, дядя, тетя. Пит, Мартин, Реймонд, Джерри с отцом. Рут, сестра
Анна, отец Куинн, Джимми Кеуф, Силк Феннелли, Джули.
Веки словно налились свинцом. Наконец после долгих усилий я открыл
наполненные слезами глаза. Я лежал в какой-то белой комнате. Надо мной
склонились дядя, тетя и брат Бернард. Краешком глаза я заметил медсестру,
которая вышла из комнаты. Интересно, что делает медсестра в моей комнате? Я
попытался открыть рот, но брат Бернард прижал палец к губам.
- Тише, мальчик. Ничего не говори. Ты в больнице Рузвельта. У тебя три
сломанных ребра, так что лежи тихо.
Я опустил голову на подушку и посмотрел на стену. На календаре
большими буквами было написано: "Первое сентября, 1925 года".
Так прошел мой последний день в приюте Святой Терезы.

ИНТЕРЛЮДИЯ

МАРТИН

Мартин стоял у двери и прислушивался к музыкальным трелям звонка. Он
снял фуражку. Желтоватый электрический свет превратил его уже начавшие
редеть белокурые волосы в золотые, такого же цвета, как дубовые листья на
погонах. Интересно, какими они стали, подумал он? Четыре года - большой
срок.
Люди меняются за четыре года, меняются очень сильно. Мартин Кэбелл
невесело рассмеялся про себя. Уж он-то знает! За четыре года на его глазах
очень много мальчишек превратились в настоящих мужчин. Он видел, как они
поступают в полевые госпитали с детским выражением разочарования и ужаса на
лице. Страх перед болью и несчастьем, что обступали их, западал глубоко в
душу.
Его работа заключалась в удалении из их душ невидимых рубцов. С
телесной болью было значительно проще. Берешь нож, читаешь молитву и
режешь. Через какое-то время прекращаешь читать молитву, но продолжаешь
резать с внутренним чувством отчаяния. Раненый или выживает, или умирает -
все очень просто.
Его работа была значительно сложнее. Лечение Мартина было неосязаемо и
незаметно, но имело куда большее значение для больного. Если не знать, за
чем следить, можно не заметить следов выздоровления. Иногда внезапно
улавливаешь, что перестают трястись губы, загораются глаза или исчезает
дрожь в руках, а порой следы выздоровления заметны только в манере держать
голову или походке. Только тогда понимаешь, что победил болезнь. Но
симптомы настолько незаметны, что, если не приглядеться в нужное время,
можно ничего не заметить.
Дверь открыла Джанет. Несколько секунд они смотрели друг на друга.