"Карен Робардс. Однажды летом " - читать интересную книгу автора

- С вас тридцать семь шестьдесят два, мисс Грант.
- Что?
Бетти Николс терпеливо повторила итоговую сумму. Встрепенувшись,
Рейчел заполнила чек и передала его кассирше. В Тейлорвилле все друг друга
знали. Бетти была бывшей ученицей Рейчел, так что необходимости в
предъявлении какого-либо документа, удостоверяющего личность покупателя, не
возникло. Весь город знал, что чеки Грантов можно смело принимать к оплате,
и в то же время ни один торговец не рискнул бы принять чек от Харрисов.
Таков был Тейлорвилл.
- До свидания, миссис Эштон. До свидания, Пэм. - Рейчел подхватила
пакеты с покупками и направилась к выходу.
- Постой, Рейчел! - бросила ей вдогонку миссис Эштон.
Пэм тоже что-то крикнула, но Рейчел уже была в дверях, так что
обращенных к ней возгласов услышать не могла. Да и вряд ли хотела этого.
По дороге домой она вдруг подумала о том, что еще никогда в жизни не
чувствовала себя такой разбитой. Возможно, виной всему была жара. А может,
сказывалось давление тяжкой ноши, которую она на себя взвалила, встав на
защиту Джонни Харриса.
Ее сумочка лежала рядом на пассажирском сиденье. Рейчел потянулась к
ней и достала баночку с аспирином, который всегда носила с собой. Открыть
ее, не отрываясь от руля, было не так-то просто, но Рейчел все-таки удался
этот трюк, и наконец две спасительные таблетки оказались во рту.
"...Вот мое послание миру, мне таких писем никто не писал..."
В памяти вдруг всплыли строки, написанные Эмили Дикинсон. Рейчел
всегда любила поэзию, но в последнее время именно эти строчки стали
своеобразным лейтмотивом ее существования. Их выплеснула такая же одинокая
душа, томящаяся в темнице обыденности. Как Эмили Дикинсон, Рейчел все чаще
ловила себя на том, что ей хочется большего, хотя и трудно было выразить,
чего именно. Ей вдруг стало болезненно одиноко, и это невзирая на то что
недостатка в друзьях и общении она никогда не испытывала. К сожалению,
никого из тех, кого она знала, нельзя было назвать "родственной душой".
С течением лет Рейчел все яснее осознавала, что Тейлорвилл - не ее
город. Она была чужой в своей семье, среди соседей, коллег, учеников.
Читала все, что попадалось под руку: романы и пьесы, мемуары и поэзию,
газеты, журналы, надписи на коробках. Ее мать и сестра читали кулинарные
книги и журналы мод. Отец - "Бизнес уик" и "Спорте иллюстрейтед". Рейчел
никогда не скучала в одиночестве. Честно говоря, она даже предпочитала свое
собственное общество чьему бы то ни было. Родные, наоборот, любили шумные
компании. Рейчел писала стихи и мечтала, что когда-нибудь их опубликуют.
В семье снисходительно посмеивались над ее творчеством.
И все равно она любила своих родных не меньше, чем они ее.
Частенько Рейчел вспоминала историю гадкого утенка. Как она ни
старалась походить на других - а ее старательности можно было позавидовать,
- все равно ничего не получалось. В конце концов она научилась притворяться
такой, как все. Жить стало легче, да и задача-то, в общем, оказалась
несложной. Требовалось лишь побольше помалкивать, держать при себе свои
мысли и чувства.
Рейчел испытала некоторое облегчение, когда наконец въехала в
обозначенные массивными каменными колоннами ворота раскинувшейся на
двухстах пятидесяти акрах фермы Уолнат-Гроув - родового гнезда вот уже