"Леона Райноу, Роберт Райноу. Год последнего орла" - читать интересную книгу автора

очень приспособился. Уж очень многое тебе не нравится. Смотри, привыкай
поскорее.
- Зачем? - зло спросил я.
- Как зачем? Иначе тебя поставят на фобоучет.
Все удовольствие от завтрака было испорчено. Мне словно сунули за
шиворот сосульку.
- А что это за фобоучет?
- На эту тему мне с тобой говорить не велено. - Джо опустил глаза.
- Но ты уже начал.
- Ну, ладно, - со вздохом согласился Джо. - Будем говорить начистоту. Я
сам фоб.
- Так что же это такое? Что, у тебя припадки бывают?
Он обиженно взглянул на меня.
- Восемьдесят процентов американцев - точнее, восемьдесят один и две
десятых процента. Ничего постыдного в этом нет. Разных фобий сейчас сотни
две. Собакофобия, кошкофобия, наукофобия, клаустрофобия, дверефобия,
агорафобия...
- А можно узнать, какая у тебя?
- Погоди, дай кончить. Экскрефобия, планктонофобия, огнефобия,
сексофобия, амбулафобия, рыбофобия...
- Я уже все понял!
- Так вот, из-за всех этих фобий пришлось организовать Институт
фобофобической панофобии. Ты идешь туда, тебя обследуют, назначают лечение
и ставят на фобоучет. То есть дают испытательный срок.
- Ясно. Но скажи на милость, старина, у тебя-то какая фобия? -
усмехнулся я. Джо покраснел, но взял себя в руки.
- У меня очень хитрая фобия, такая бывает только у интеллигентов. У
меня фобофобия.
На его лице было написано глубокое страдание.
- Большей частью человек начинает с какой-то одной крохотной фобии, а
потом понемногу превращается в панофоба - всего боится. Это общая
тенденция. А вот фобофобы боятся не чего-нибудь определенного - они выше
этого. Самая высшая форма фобии - боязнь боязни, это совершенно
абстрактное понятие. Не каждому такое дается.
И тут я заметил, что вилка дрожит в его руке. Вид у него был жалкий. Он
поднял голову - в глазах у него стояли слезы. Это было так не похоже на
Джо...
- Давление среды, - пробормотал он. - Люди сигают из окон по десять
человек в день. На всех новых зданиях пришлось над первым этажом ставить
предохранительные сети для самоубийц.
- Да ну? - удивился я.
- От рек отказались отчасти и потому, что в них легко утопиться. Ну и,
конечно, после Великой Зеленой Чумы 1983 года.
- Понятно, - заметил я, радуясь, что он сменил тему.
- Ты же знаешь, какая пакость эти реки, - и чем дальше, тем грязнее.
Вода в них стала такая густая, что даже не течет. В ней развелась тьма
инфекций - больше четырех тысяч видов.
Мне опять вспомнилось прошлое - лунные блики на воде, бегущие по реке
суда, гудки...
- И как же вы разделались с этой грязью?