"Луис Ривера. Легионер. Книга 1" - читать интересную книгу автора

это были первые и последние годы, когда я был счастлив. Все, что случилось
со мной позже, оставило в моей памяти куда более четкий след. Четкий, как
клеймо легионера на моем плече. Я предпочел бы, чтобы все было наоборот.
Да, я не помню своих родных живыми. Зато их мертвые лица стоят у меня
перед глазами до сих пор. Я вижу их так же ясно, как видел в ту ночь,
наполненную предсмертными криками, лязгом железа, запахом гари и сполохами
огня, пожирающего родной дом.
Разобраться, что же на самом деле произошло тогда, я смог только
несколько лет спустя, когда вырос и понял, что жизнь простого человека в
этом мире - всего лишь мелкая разменная монета. Ты можешь быть заботливым
мужем и отцом, приносить жертвы богам, можешь иметь убеждения, мечты,
желания, можешь верить в свои права гражданина и в то, что правильно
прожитая жизнь обеспечит тебе достойную старость и спокойную смерть в
окружении любящих людей... Во все это ты можешь верить. И если тебе очень
сильно повезет, все так и будет. Но глупо думать, будто боги только и
делают, что оберегают тебя. И еще глупее думать, что люди пройдут стороной
мимо твоих добродетелей, не причинив зла...
- Не делай худа другим людям, и они тебе плохого не сделают, - не раз
говорил мой отец.
Сейчас я понимаю, насколько странными были эти слова. Очень странными
для человека, который всю жизнь убивал.
Мой отец, Гней Валерий Крисп, служил в легендарном X легионе Эквестрис.
Под началом Цезаря он воевал против галлов, бился с легионами Помпея, а
позже был опционом[1] в том самом VI Победоносном легионе, который сумел
остановить пехоту врага при Зеле, когда войска Цезаря дрогнули, и вырвал
победу из рук врага. Он дрался и в Испании, где лишился трех пальцев на
левой руке. Но оставил легион мой отец только когда наступило затишье и
Цезарь распустил своих ветеранов. Тогда он получил небольшой кусок земли
недалеко от Капуи, обзавелся семьей, хозяйством и превратился в мирного
земледельца. Чудесное превращение...
Он даже жил особняком, почти не общаясь с ветеранами из колонии,
расположенной неподалеку от нашего дома. Его интересовали только виноград и
цены на рынке. О войне он никогда не говорил. Единственное исключение -
редкие визиты его старого сослуживца Марка Кривого, для которого дверь
нашего дома всегда была открыта. Они вместе были и в Галлии, и в Риме, и в
Африке, где Марк потерял глаз, за что и получил свое прозвище. Когда в
атриуме раздавался громовой голос одноглазого ветерана, для меня это был
праздник: вечером, когда мужчины усядутся на террасе с кувшином вина, можно
будет хоть краем уха послушать их воспоминания о былых походах.
Но даже тогда отец в основном молчал, говорил Марк. От отца же я слышал
только:
- Не делай худа другим людям, и они тебе плохого не сделают.
Во всяком случае, я помню только эти слова. Он произнес их и когда
лежал, истекая кровью, во дворике собственного дома...
Это была шайка гладиаторов, руководимая сыном претора Что-то вроде тех
гладиаторских банд, которые под предводительством Клодия хозяйничали в Риме
после смерти Суллы.[2] Это я знаю теперь. Тогда же они были для меня ночным
кошмаром. Неожиданным, жестоким, бесконечным ночным кошмаром...
Грубый хохот, свет факелов, отблеск огня на лезвиях мечей, мечущиеся
тени, крики матери, звон железа, брань и снова взрывы хохота. Это все, что я