"Гала Рихтер. Мальчик, который умел летать " - читать интересную книгу автора

кому делать, как зарабатывать, куда идти. Зуля - карманница, много денег
приносит. Таня - проститутка. Ее отчим насиловал с первого класса, а потом
она убежала. Два года кантовалась то тут, то там, а потом к нам прибилась.
По ночам она с Валерой уходит, если клиентов нет. Денис и Рустам, два друга,
воруют.
Один я ничего не могу: ни воровать, ни на скрипке играть, ни даже
побираться. Прихода от меня почти нет - рублей сто может, в удачный день. Не
больше. Ладно, хоть кормят.
Валера всем клички дает Он у нас "Шеф", быстроглазая ловкая Зуля
"Белочка", Таня - "Рыжая" (и впрямь рыжая, красивая очень), Денька и Рустик
"акробаты". А я вот "Квазимодо".
Горб у меня с рождения. А вот ходить я ходил, до пяти лет. А потом
перестал. Так уж случилось.
На "Квазимодо" я не обижаюсь. А чего тут обижаться, урод - да. Калека -
да. Зато честно говорят, в лицо, а не как эти, которые на улицах мимо
проходят.
Ненавижу взрослых! Они всю жизнь детям ломают.
Валерка своего отца не знает. А у матери-алкашки сожителей было
столько, что пальцев на руках не хватит пересчитать. Последний материн
хахаль его бил, сильно бил. А Валерка боксом занимался, не выдержал,
ответил... а потом, уже после больницы, собрал манатки и свалил. Говорит,
что может и не ушел бы, да пока его били, мать стояла рядом со стаканом в
руках и смотрела молча.
Боксом ему сейчас нельзя заниматься, и драться нельзя. После больницы
Валерка начал замечать, что видит все хуже и хуже. Ему если по голове
серьезно дать, ослепнет. Но он все равно дерется, чтобы нас защитить.
Рустам сбежал из детдома. Сказал, что уж лучше на улице, чем в карцере.
Он маленький, как Леська, наверное, но очень юркий. Вместе с Денькой они
налетают на улице на прохожих, сумки срывают. Особо часто так не побегаешь,
запоминают. Да и место приходится менять.
Так и живем. Просто живем.

За мной приходят Валера и Таня. Денег в кепке сегодня всего ничего -
полтинник мелочью. Рыжая морщится, как будто болит у нее что-то - ее бы
воля, давно бы меня, дармоеда, выкинула. Валерка не дает.
Шеф помогает подняться, сует костыли в руки, сворачивает тряпку.
- Пошли.
Я кривлюсь. Это вы ходите, не я. Я уже и не помню как это - ходить.
От метро до Кирова здоровому человеку идти десять минут. Мне же почти
сорок. Так что мы садимся в подъехавший трамвай. На взгляд тетки кондукторши
в синем переднике Рыжая делает большие глаза:
- Мы только одну остановочку.
Пару раз нас выпроваживали, но обычно предпочитают не связываться. Чем
мы хуже маленьких цыган, которые распевают суры, пока трамвай едет от одной
остановки к другой? Да ничем. Даже не поем дурными голосами, и денег не
просим.
Пока трамвай едет, я смотрю в пыльное, покрытое разводами грязи окно.
Вот озеро посреди города, а это театр с фонтанами, а по другую сторону
дороги университет и каналы. А стоит лишь завернуть чуть поглубже, и наша
улица.