"Семен Ефимович Резник. Владимир Ковалевский (Трагедия нигилиста) (Жизнь замечательных людей) " - читать интересную книгу автора

"Рагозин и Комп", где он состоял более года директором".


5

В.О.Ковалевский - А.И.Языкову. Предсмертная записка, недописанная и
неподписанная. Оригинал не обнаружен. Воспроизводится по рукописной копии.
Найдена нами в следственном деле товарищества "Рагозин и К°", хранящемся в
городском архиве г.Москвы.

"Мой дорогой друг и товарищ Александр Иванович!
Для охранения сколько-нибудь моей памяти прошу тебя, когда меня не
будет, напечатать мое последнее заявление. Одну из главных причин моего
конца составляет расстройство дел, особенно то, которое вытекло из моего
участия в Тов[ариществе] Рагоз[ин] и К°. Будучи в течение года и 10 месяцев
членом правления, я могу по совести сказать, что не сделал умышленно ни
одного злоупотребления, а старался всячески ограждать интересы дела и
пайщиков. Но, веря в [два слова неразборчивы] в надежде поправить свои дела
я неосторожным образом покупал паи товарищества, занимая деньги и у родных и
отчасти в кассе самого товарищества - в полной надежде залогом паев вернуть
взятое. Между тем дела быстро пришли в расстройство и если даже вычесть -
...".
(На этом записка обрывается.)


6

Александр Онуфриевич Ковалевский - Илье Ильичу Мечникову. Одесса, 29
мая 1883 года.

"Дорогой Илья Ильич. Я до сих пор не оправился от постигшего меня горя
и первое время чувствовал себя очень плохо [...]. Он умер почти что накануне
отъезда в Одессу. Уже корреспонденция его была адресована в Одессу; он вел
переговоры о своей докторской диссертации, но перед самым отъездом, не желая
бросать свое дело с Рагозиным на произвол судьбы, по совету [своего друга
адвоката] А.И.Языкова, начал составлять письменное изложение своих отношений
к Товариществу. Это возобновление в памяти всех фактов показалось ему столь
мрачным, что его больная голова (в смысле намученной и натревоженной жизнью
последнего года) не выдержала и он решил покончить сразу".


7

Мария Мендельсон. Воспоминания о Софье Ковалевской. Париж.

"Она не хотела ни с кем видеться. Опустив шторы в своей комнате, она
сидела одна в темноте и плакала [...]. С того момента, как ей вручили
роковое письмо, она не ела ничего. Ее состояние начинало внушать опасения.
Пригласили доктора, но Софья не приняла его. Наконец, на пятый день,
истощенная горем и продолжительным постом, она лишилась сознания. Этим