"Майк Резник. Аванпост" - читать интересную книгу автора

занимаются.
- О какой истории ты ведешь речь? - пренебрежительно спросил Бейкер.
- Мой предок, Куиллот Тариот Третий, самолично изобрел чих.
- Чих не изобретают, - отрезал Бейкер. - Чихают, и все дела.
- Да, но кто-то должен был чихнуть первым.
- Я в это не верю.
- Ладно, - согласился Аргиль. - Тогда кто, по-твоему, изобрел чих?
- Откуда мне знать?
- Ха! - торжествующе воскликнул Аргиль. - И я повторяю: Ха!
- Это достижение, - вставил Неистовый Бык.
- Благодарю, - откликнулся Аргиль.
- Разумеется, наш народ изобрел каламбур и контекст, а также ссылку.
- И цвета, - добавил Сидящий Конь. - Не забывай - мы изобрели и цвета.
- И чертовски хорошо, что изобрели, - кивнул Неистовый Бык. - Вы и
представить себе не можете, каким унылым местом была Вселенная до
изобретения цветов. Совсем как черно-белый голоэкран, только побольше
размером.
- Она и потом оставалась унылой, - встряла Сахара дель Рио. - До тех
пор, пока мой народ не изобрел пения.
- Твой народ изобрел что? - в изумлении переспросил Неистовый Бык.
- Хочешь, чтобы я продемонстрировала?
- Естественно.
Она тут же взяла высокое ля, и шесть моих хрустальных стаканов
разлетелись вдребезги.
- Ну, может, мы и не изобрели пение, - подал голос Адский Огонь ван
Винкль, - но готов спорить, что изобретение йодля - это наше.
- Интересно, кто изобрел азартные игры? - промурлыкал О'Грейди. - Вот
уж ради чего стоит жить.
- Одну минуту, - прервал дискуссию Большой Рыжий. - Еще одно сообщение
от Эйнштейна.
Мы все замолчали, дожидаясь продолжения.
- Он говорит, что мы все не правы. Пение, цвета, азартные игры и
йодль - это хорошо, но есть только одно изобретение, ради которого
действительно стоит жить.
Все молчали, зная, что Эйнштейн никогда не ошибается.
- Он собирается рассказать нам о нем? - спросил Макс.
- Да, - кивнул Большой Рыжий, не отрывая глаз от экрана. - Уже
рассказывает.


ВЕЛИЧАЙШЕЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ


Вы знаете (начал Эйнштейн), что первые чертежи Бог сделал из рук вон
плохо.
Рассмотрим, к примеру, Вселенную, а мы можем рассмотреть только ее,
потому что другой нет. Ей семнадцать миллиардов лет, плюс-минус несколько
месяцев, и при этом прошло четырнадцать миллиардов, прежде чем где-то
зародилась жизнь.
И первые живые существа были не из тех, о ком хочется написать домой,