"Герберт Розендорфер. Большое соло для Антона" - читать интересную книгу автора

кошках, открыл еще одну банку мясного паштета и поставил ее на ковер в фойе.
"Надеюсь, этот бетонированный ров все-таки не оказался для носорогов
непреодолимым". Хотя не исключено, что они попадали в него и сидят в
западне, возможно, они сломали ноги - может ли быть у носорога перелом ноги?
А может, они вообще не пытались выбраться из своего вольера, потому что
травы, которая там растет, им вполне достаточно? А может быть, они уже
пасутся у реки?
"А если бы не его - подумал Антон Л., - а, например, старика, который
время от времени звонил в дверь Хоммеров и просил милостыню, постигло бы
"случившееся"..."
Господин Хоммер попрошайку постоянно прогонял, но фрау Хоммер, если ее
мужа не было дома, ему обязательно что-нибудь давала. Это был особенный
нищий, что выражалось в том, как он представлялся, когда просил милостыню.
При выборе имен, которыми он себя называл, он особой фантазией не блистал.
Он предпочитал фамилии "Мюллер", "Майер", однажды дошел до "Шнайдера" или
"Рихтера". Имя же во всех случаях оставалось одним и тем же: Конрад.
Конрад Мюллер или Майер был высоким и худым, у него было кроткое лицо
и, наверное, еще более кроткий голос. Он носил очень длинный темно-серый
плащ-пыльник, на который зимой напихивал старые газеты. Он всегда носил с
собой две хозяйственные сетки и старый портфель, один из двух замков
которого был оторван. Портфель этот имел ремень, который можно было
отстегивать. Конрад Мюллер или Майер однажды - все это он рассказал фрау
Хоммер, когда ее мужа не было дома, - когда у него порвались последние
подтяжки, снял этот ремень с петли портфеля. Он протянул его через
предназначенные для ремня петли своих брюк. Ремень подошел, но его можно
было застегивать, только закрывая на ключ. Теперь он постоянно боится,
сказал Конрад Мюллер или Шмидт, что в случае срочной нужды он не сможет
сразу же найти ключ - фрау Хоммер посоветовала ему привязать ключ на ленту и
носить его на шее.
После того как господин Хоммер вышел на пенсию и стал постоянно
находиться дома, Конрад Рихтер или Шульц потерял ровно столько, сколько
раньше подавала ему фрау Хоммер.
"Такие негодяи являются тайными миллионерами", - говорил господин
Хоммер. Антон Л. в это не верил, потому что однажды видел нищего спящим под
мостом. Нищий вскочил и бросился бежать, хотя Антон Л. и кричал ему вслед,
что ничего ему не сделает.
Заметил ли бы Конрад Рихтер или Шульц вообще, что все, кроме него
самого, исчезли? Например, если бы он сразу же после успешного нищенского
дня отпраздновал его купленной бутылкой вермута - по 80 пфеннигов бутылка -
и лежал бы под мостом, где ему сейчас никто не мешал бы, почувствовал бы он
нехватку грохота трамваев и ужасающего шума автомобилей? Если человек пьет
вермут по 80 пфеннигов бутылка, ему уже ни до чего нет дела. Антон Л. был
знаком с этим гадким напитком. Были времена, когда чистый спирт казался ему
пресным. Именно тогда две или три бутылки вермута по 80 пфеннигов помогали
ему опьянеть. Правда, пробуждение было апокалиптическим - ему казалось, что
он окружен покрытыми слизью красными и шоколадно-коричневыми рожами,
разглядывающими его с холодным интересом. Пробуждение оказывалось подобным
антиалкогольному лечению, и уже именно поэтому во время запойных периодов
Антона Л. вермут по 80 пфеннигов бутылка оказывался последней стадией. Но к
красным и шоколадно-коричневым рожам можно привыкнуть. Наблюдая за Конрадом