"Герберт Розендорфер. Большое соло для Антона" - читать интересную книгу автора

бы выглядело уже совсем вакхически". Слово "вакхически" было известно
господину Хоммеру из другого любимого им телевизионного сериала. Антон Л.
этот сериал не смотрел, так как показывали его днем. Господин Хоммер иногда
по вечерам о нем рассказывал. Судя по рассказам господина Хоммера, герои
этого сериала - французские граждане - были, видимо, группой примерных
хулиганов (их было, кажется, трое), и неясным оставалось то, откуда эти
ребята брали деньги на жизнь, но они, видимо, владели каким-то секретом, с
помощью которого завоевывали симпатии зрителей. Это практически все, что
касалось сюжета. То, что после сжатого сообщения выглядит как подлость, при
пестром изображении начинает превращаться в героический поступок.
Первый период горького запоя закончился тем, что алкогольные напитки
перестали Антону Л. нравиться. Он перепробовал все, от китайской рисовой
водки до греческого "Узо". Но при всем его желании ему это нравиться
перестало. Так как, употребляя алкоголь, он не должен был импонировать
никому - его единственный собутыльник, соабитуриент и позднее однокурсник
перестал пить еще раньше, - он мог открыто себе признаться, что пахта
нравилась ему больше. Тогда это тоже предопределило его развитие, в котором
уже обозначились периодичные приступы чистоплотности и периодичная
ипохондрия.
Второй период запоя закончился из-за обращения Антона Л. в йогизм. За
короткое время он выработал в себе (во что никто не верил из-за его слабой
конституции) такую необычную способность, стоя на голове, ни о чем не
думать, что председатель клуба йоги его приревновал и его оттуда исключил.
Это не было Антону Л. особенно приятно, но его восхищение йогой уже
притупилось, что, в общем-то, было хорошо, потому что господин Хоммер.
наверное, и стояние на голове назвал бы явлением "вакхическим". Но, тем не
менее, прерванный более или менее насильственно второй период запоя
впоследствии не проявлялся. Антон Л. мог без всякой опаски выпить стакан
пива или стакан вина, который ему вечером предлагал господин Хоммер. В
случае с Антоном Л. речь явно шла о больших циклах, внешние признаки
которых, подобно таинственным кометам, на протяжении какого-то времени
проходили сквозь жизнь Антона Л., иногда в нее возвращаясь, а иногда нет.
Когда Антон Л. с двумя пластиковыми пакетами и отягощенным винной
бутылкой карманом куртки поднялся вверх на три пролета (в старом доме лифта
не было), собаки все еще продолжали лаять. Они даже не лаяли, они
неистовствовали. Ирма, на втором этаже, бросалась на дверь квартиры так, что
дрожала лестница. Две собаки на третьем этаже тоже вели себя подобным
образом. (Лишь бесформенная такса Хекси, которая вероятно уже сдохла, вела
себя тихо.)
Антон Л. собак не любил. Было понятно, почему животные так
неистовствовали. Хозяев или хозяек не было дома. Животные, боясь вследствие
воспитания быть побитыми, если опорожнятся прямо в квартире, страдали от
необходимости сдерживать позывы мочевого пузыря, а кроме того, им хотелось
есть. Антон Л, не любил собак не потому, что они когда-то доставили ему
неприятности, но шум ему мешал. Он решил их освободить. Это, разумеется,
должно было быть произведено с большой осторожностью, потому что бушующая
Ирма, здоровая скотина, глупая, как и все собаки, вполне вероятно напала бы
на своего освободителя.
Поэтому Антон Л. сначала поднялся наверх и отрезал в хоммеровской кухне
большой кусок вареной ветчины. Затем он взял большой, похожий на топор,