"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

освободившемся месте разложил какие-то предметы.
- Это что, новая разновидность исповеди?
- Возможно, исповедь и будет. Но прежде всего - это просьба о совете.
Взгляни, - Эд указал на пюпитр.
Фортунат обвел взглядом странное собрание и, насколько позволял
возраст, устремился к свитку, выдвинутому из футляра. Ни рукоять, ни печать,
ни перстень, ни грамота, казалось, не привлекли его внимания. А чего еще
ожидать? Если бы не мрачное настроение, Эд бы усмехнулся. Красотка первым
делом схватилась бы за украшения, воин - за оружие, а ученый грамотей - за
книгу.
Фортунат долго вглядывался с свиток, щурясь и шевеля губами. Когда он
поднял голову, его седые брови почти сошлись на переносице.
- Я думал, что после событий прошлого года утратил способность к
изумлению. Напрасно, как выяснилось. Откуда у тебя Тора?
- Что такое "Тора"? - спросил Эд.
Вопрос остался без ответа. Фортунат тяжело вздохнул и опустился в
кресло.
- Я чувствую, сын мой, что ты хочешь сказать мне нечто... и в то же
время запрещаешь себе говорить. Неужели... это еще хуже, чем в прошлый раз?
Теперь не ответил уже Эд. Фортунат снова вздохнул и обратился к королю,
как говаривал какому-нибудь монастырскому крестьянину, явившемуся в его
келью со своими нуждами и окончательно запутавшемуся.
- Пожалуй, тебе лучше начать с самого начала...

История и в самом деле была пострашнее той, что Фортунату пришлось
выслушать в прошлом годе, однако теперь он был уже в некотором роде
подготовлен, и сердце его выдержало. Хотя он был глубоко удручен.
- Ужасный грех... один из ужаснейших... и ужаснее всего, что я уже
отпустил тебе его. ( Он вспомнил сумрак кельи, еще более мрачные глаза
ученика и голос, прерывающийся от ненависти: - "Вы отпустили ему грехи?")
Да, много мне придется молиться... за тебя... и за себя... - Он машинально
коснулся четок у пояса. - Твоей жене об этом ничего не известно?
- Нет. Я не осмелился рассказать ей... сейчас. Она по-прежнему считает,
будто все мои терзания из-за того, что я убил ее отца. Она всегда считала
меня лучше, чем я есть, и в этом ее несчастье.
- Но жить с таким на душе...
- Речь сейчас не об этом.
- Ах да, ты же пришел ко мне не за духовным утешением, а за советом...
Ты полагаешь, будто твоя супруга происходит от некоего претендента на трон
Нейстрии, принадлежавшего к роду Каролингов. И твои находки, сделанные в
тайнике Одвина, это подтверждают. Что же, исследуем их.
Теперь каноник долго разглядывал печать и перстень.
- Перстень императора Людовика... Этот благочестивейший монарх еще
здравствовал, когда я затворился в монастыре, и он посещал академию Рабана
Мавра. Мне кажется, я припоминаю этот перстень на его руке. В таком случае,
и печать также должна быть подлинной. Но как они попали в тайник мельника?
Быть может, грамота нам в этом что-то прояснит... Он поднес грамоту к
глазам, водя взглядом по строчкам. Когда он опустил грамоту, казалось, его
способность испытывать потрясения вновь подверглась тяжелому испытанию.
- Это запись о крещении, данная в день Преображения Господня в год от