"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

О своих злоключениях после побега из Парижа он ей поведал, но у него хватило
ума не рассказывать о своей дурацкой связи с Рикардой ( хотя Азарика, скорее
всего, пожалела бы его - ведь в этой истории он был пострадавшей стороной ),
Фортунат же тайны исповеди не раскрывал.
Зато Фортунат сообщил ей нечто совершенно невероятное: Авель учился
читать! Со страшным, правда, скрипом, но то, чего монахи не могли от него
добиться ни ежедневной поркой, ни содержанием на хлебе и воде, ныне
медленно, но верно продвигалось само собой.
События за пределами Компендия тоже шли чередом. В марте из-за
внезапного паводка военные действия за Реймсом были приостановлены.
Воспользовавшись этой передышкой, Эд вырвался в Компендий повидаться с
женой. Кого-нибудь другого попрекнули бы за подобное небрежение своими
королевскими обязанностями, но знавшие Эда отлично понимали - он не оставил
бы войска, если бы Нейстрии действительно грозила опасность. К тому же при
королевской армии, стоявшей на Эне, оставался Альберик Верринский. Так что
появление Эда вызвало больше радости, чем страха. Правда, самого Эда ожидало
некоторое разочарование - он не услышал чаемого известия о беременности
королевы. Но этого было недостаточно, чтобы омрачить радость встречи.
Хотя эти несколько дней, что выпали им после трехмесячной разлуки,
супруги почти не расставались, у Эда нашлось время и для своего духовного
отца. Тогда-то Фортунат и поведал ему об испытаниях, постигших Авеля, и
переломе в судьбе бывшего школяра и бывшего же палатина.
- Господи всемилостивый, как меняются люди, - вздыхал он, забыв, что
уже говорил Эду об этом. На что Эд ответил, как и прежде:
- Ты один неизменен в этом мире. - И добавил: - Может, если бы я
переболел черной оспой, тоже бы обучился грамоте.
Фортунат осенил себя крестным знамением. Ему эта шутка не понравилась.
Он знал, что Эд не испытывает присущего всему военному сословию презрения к
образованию и не получил оного не по лени или скудоумию, но исключительно в
силу жизненных обстоятельств. И все равно, не понравилась ему эта шутка.
После Пасхи Авель принял постриг - ведь послушание он отбыл уже
давно, - и перебрался в аббатство святого Медарда, что на окраине Лаона.
Приор Габунд, зная, что этому монаху покровительствует королевская чета,
принял его весьма радушно и самолично провел по монастырскому подворью.
- Обитель наша, брат Горнульф, хвала Господу, не бедствует, -
повествовал он. - Вот справа от храма - дермиторий и поварня. Слева же -
кузня и скотные дворы. А прямо перед тобой - лечебница для увечных воинов,
которых мы здесь содержим...
В прежние времена Авель бы сразу устремился в кухню. Однако сейчас он
просто стоял и смотрел.
- Здорово, Авель! - крикнул кто-то. Авель вздрогнул. Голос показался
ему смутно знаком. Он присмотрелся. Невдалеке обретался человек на костылях.
- Наслышан я о тебе от братьев, что в Компендий ходят, - заявил он. - И
вот стою здесь, таращусь и глазам поверить не могу - ты ли это, такой тощий
да рябой?
Он был ровесником Авелю - чуть больше двадцати, крепок, недурен собой,
вот только ноги ниже колен у него болтались, как неживые.
- Смиреннее себя надо вести, Фридеберт, сын мой, - укорил его приор. -
Не в кабаке все-таки и не в казарме.
Тот лишь усмехнулся в бороду. Тут Авель его и признал.