"Татьяна Ивановна Ревяко, Николай Валентинович Трус. Катастрофы сознания ("Энциклопедия преступлений и катастроф") " - читать интересную книгу автора

Онассис, дочь миллиардера Аристотеля Онассиса. Ну, а если учесть, что деньги
имеют свойство исчезать, то бывает, что и миллионеры стреляются из-за
долгов. Разорившись, погасил пламя своей судьбы шведский спичечный король
Ивар Крегер.
Особой жестокостью и изощренностью отличаются самоубийства психически
больных людей. В клинику была доставлена больная шизофренией девушка,
проглотившая бритву, предварительно свернув ее в хлебном мякише. В пищеводе
бритва расправилась и оставила глубокие раны слизистой. Вследствие попадания
инфекции из пищевода началось массивное нагноение тканей, и девушку спасти
не удалось.
Каждый больной, совершающий попытку самоубийства, передается под
наблюдение психиатра. Но не всегда самоубийства совершаются людьми в
состоянии острого или хронического психического расстройства. Решаются на
роковой шаг и неизлечимо больные одинокие люди, престарелые, инвалиды.
Пожалуй, нигде больше в мире, кроме нашей безграмотной в этом вопросе
страны, в целях самоубийства не используют уксусную эссенцию и карбофос.
Последствия от приема этих веществ ужасны и чаще всего вызывают лишь
дополнительные страдания, не достигая поставленной цели.
В книге "Зачарованные смертью" Светлана Алексиевич описывает судьбу
молодого человека, который несколько раз пытался покончить жизнь
самоубийством. Александр Ласкович, 21 год: "Первый раз я хотел повеситься в
семь лет. Из-за китайского тазика... Мама сварила варенье в китайском тазике
и поставила на табуретку, а мы с братом ловили нашу кошку Муську... Мама
молодая, папа на военных учениях... На полу лужа варенья... Мама проклинает
судьбу офицерской жены, которой надо жить у черта на куличках, на Сахалине,
где зимой снега насыпает до двенадцати метров, а летом - лопухи одного роста
с ней. Она хватает отцовский ремень и выгоняет нас на улицу.
Вечером брат побежал к соседям, а я совершенно серьезно решил
повеситься. Залез в сарай, нашарил в корзине веревку... Придут утром - а я
вишу... Вот, суки, вам! И тут в дверь втискивается Муська, ее зеленые глаза
вспыхнули в темноте, как бенгальские огни... Мяу-мяу... Милая Муська! Ты
пришла меня пожалеть... Я обнял ее, и так мы с ней просидели до утра...
Папа был замполитом авиаполка. Мы перемещались из одного военного
городка в другой, все они пахли гуталином и дешевым одеколоном "Шипр". Так
всегда пахло и от моего папы.
Мне - восемь лет, брату - девять, папа возвращается со службы. Скрипит
портупея, скрипят хромовые сапоги. В эту минуту нам с братом превратиться бы
в невидимок, исчезнуть с его глаз! Папа берет с этажерки "Повесть о
настоящем человеке" Бориса Полевого, в нашем доме - это "Отче наш".
- Что было дальше? - начинает он с брата.
- Ну, он пополз. Съел ежа... Завалился в канаву...
- Какую еще канаву?
- В воронку от пятитонной бомбы, - подсказываю я.
- Что? Это было вчера, - вздрагиваем мы оба от командирского голоса
папы. - Сегодня, значит, не читали?
Вращаемся вокруг стола, как три Чаплина - один большой, два маленьких:
мы со спущенными штанами, папа - с ремнем. Все-таки у нас у всех киношное
воспитание, да? Не из книг, а из фильмов мы выросли... Книжки, которые
приносил в дом папа, у меня до сих пор вызывают аллергию. У меня температура
поднимается, когда я вижу у кого-нибудь на полке "Повесть о настоящем