"Борис Ресков, Константин Тенякшев. По кромке огня " - читать интересную книгу автора

американского производства. Немец выбирал одну-две вещи и предлагал
обрадованному владельцу зайти через неделю. Рассчитывался он непонятно:
нельзя было угадать, за что он заплатит больше, за что меньше. Герр Хюгель
скупил много расписных чаш, кувшинов с резными узорами, затейливых курильниц
из бронзы, но никто не получил таких больших денег, как обезумевший от
счастья и терзаний (не продешевил ли?) владелец закопченной вазы с
большеголовым всадником, нарисованным блеклой черной краской.
Тем не менее приток древностей и посетителей не прекращался, да и сам
герр Хюгель проявлял завидное усердие. Он часто объезжал базары, магазины,
бесчисленные лавчонки в столице и других городах, чаще на севере страны, где
с давних времен были сосредоточены селения умельцев, искусство которых
почему-то особенно интересовало ученого из Германии. Он не знал устали в
своем рвении. Бывало, среди ночи черный автомобиль выскакивал за ограду
особняка и, ослепляя случайных прохожих яркими фарами, устремлялся за город.
Очевидно, герр Хюгель прослышал о какой-то редкостной вещице и мчался за
ней, опасаясь козней со стороны конкурентов, - решали окрестные жители.
В особняк герра Хюгеля допускались немногие, а единственный его слуга -
заросший по глаза черными жесткими волосами курд - был, казалось, глух и
нем.
По вечерам герр Хюгель посещал не только Европейский клуб, но и дом
Мирахмедбая, расположенный в тихом переулке. Владелец дома, выходец из
Коканда, статный Мирахмедбай был высок и широкоплеч. Это скрадывало
дородность, появившуюся у него к пятидесяти годам. Он бежал от Советов и
каким-то образом сумел прихватить изрядную долю добра, своего ли, чужого ли,
никто не знал. Он открыл большую торговлю каракулем и кожей, построил склады
на въездах в город и завод. В центре было у него богатое конторское здание,
самим видом свидетельствующее о процветании фирмы "Мирахмедбай с сыновьями".
А в своем большом жилом доме он сдавал внаем комнаты.
Трехэтажный, замкнутый четырехугольником дом этот, купленный
Мирахмедбаем сразу же по приезде, был с виду невелик, но вместителен. В
фасадной части его помещался восточный ресторан, усердно посещаемый и
европейцами. Арендатором ресторана был некий Селим Мавджуди, много лет
служивший на границе и связанный с бывшим кокандским баем давней дружбой.
Левое крыло дома занимал сам Мирахмедбай с немногочисленной семьей. Тыльную
пристройку и правое крыло он сдавал под квартиры.
Само собой получилось, что квартирантами Мирахмедбая стали по
преимуществу его земляки - выходцы из русского Туркестана. Только нижний
этаж в правом крыле занимала мадам Ланжу, француженка уже не первой
молодости, много лет прожившая на Востоке. Образ жизни мадам Ланжу,
возможно, несколько шокировал набожных хозяев-мусульман, потому мадам Ланжу
сделала к себе отдельный вход из переулка. Окна же, выходившие во двор, были
всегда тщательно занавешены. Таким образом, целомудрие семьи Мирахмедбая и
его собственное находилось вне опасности.
Впрочем, в квартиру мадам Ланжу можно было попасть и по внутреннему
переходу, чем пользовались постоянные жильцы и время от времени сам
Мирахмедбай. Что касается герра Хюгеля, то вскоре после своего приезда в
столицу он стал настолько своим человеком в доме у мадам Ланжу, что получил
собственный ключ от наружной двери и входил в апартаменты к француженке в
самое неожиданное время.
Именно так, едва обозначив на двери, ведущей в зал, вежливый стук,