"Борис Ресков, Константин Тенякшев. По кромке огня " - читать интересную книгу автора

- Как живой! - воскликнул он, рассмеялся и тут же посерьезнел. - А
драку нашу вы мне простили? - спросил он со значением.
- Какую? - Андрей задумался. - Чего не бывает по мальчишеству? - Он
махнул рукой.
- Но след-то, наверное, до сих пор остался? - настойчиво продолжал
Шахрух.
Наступила тишина. Только слышно было похожее на всхлипывание бормотание
Касыма. Андрей отпил из рюмки и похвалил коньяк.
- За те двенадцать лет, что прошли после лицея, - сказал он, - я был во
множестве переделок. На теле моем появилось немало зарубок на память. Ваша,
наверное, не самая глубокая, хотя зубы у вас были острые. Может, сами
узнаете? - Андрей закатал рукав. Повыше локтя виднелся белый искривленный
след от зубов.
Шахрух с деланной небрежностью взглянул на него,
- Извините, дорогой господин Долматов, - сказал он сочувственно. - Я
каюсь, что пригласил вас к себе не только как старого друга, но и по
ничтожнейшему поводу: из-за этого радио. - Он кивнул в сторону приемника, у
которого возился Касым. - Но в нашей глуши, - заключил Шахрух, - не сыщешь
специалиста.
- Вот растет ваш собственный радиотехник, - Андрей вновь показал на
Касыма. - Ну-ка, парень хороший, что там? Доложи-ка.
Круглые глаза Касыма смотрели недоуменно.
- Всего-навсего проводок оборвался, мастер, - запинаясь, произнес он.
Андрей поднялся, заглянул в аппарат и сказал, потрепав мальчика по
затылку:
- Ты прав! Из-за такого пустяка все ваши волнения, господин Шахрух.
- Надо же! - воскликнул Шахрух. - Тысяча извинений, господин Долматов!
Дорогой Андре...
Громко заговорило радио. Это Касым уже успел припаять провод и включил
приемник. Передавалась политическая беседа.
"...Как хорошо известно нашей уважаемой общественности, - с деланной
заинтересованностью произносил высокий голос, - курды не способны к
самоуправлению..."
Касым застыл, оставив руку на рычажке.
"...Главари их фанатичны и столь же ленивы, сколь и жестоки. Напомню
вам, господа, что во время последних курдских волнений, которые, хвала
аллаху, были быстро прекращены нашим мудрым правительством, свирепый, не
ведающий жалости даже к своим близким шейх Гариби-Сеид собственноручно
умертвил свою жену только потому, что она во имя спасения малолетних детей
желала сдаться с ними на милость правительственных войск..."
Полуоткрытый рот Касыма чернел на бледном лице.
Шахрух вскочил, чтобы выключить аппарат, но то ли по незнанию, то ли от
волнения повернул ручку в другую сторону, и радио завопило:
"...Изверг не пощадил и детей своих. Все они, окровавленные, были
найдены у трупа несчастной матери..."
- Нет, - сдавленно произнес Касым. И вдруг закричал отчаянно: - Нет!
Неправда! - Слова мешались с истерическими всхлипами... - Она есть... Не
умерла... Он не такой. Нет!
Шахрух с остервенением выдернул вилку из розетки.
- Они лгут, лгут, - сквозь всхлипы повторял Касым. Шахрух не дал ему