"Борис Ресков, Константин Тенякшев. По кромке огня " - читать интересную книгу автора

- Вы начитались страшных сказок, девочка, - сказал Андрей. Он посмотрел
прямо в глаза Асе, и впервые она не отвела их. Ему показалось, что обычная
бледность исчезла с ее лица.
- Придумала я все, - сказала Ася. - Всю свою жизнь придумала. - Она
вздохнула. - И герра Хюгеля - тоже. Когда бы так...
- Пойдемте, - сказал Андрей.
- Мы уже пришли, - ответила Ася. Она показала глазами на окно в
маленьком двухэтажном домике, примыкавшем к саду Хюгеля.
- Да вы, оказывается, соседи с немцем! - сказал Андрей.
- Так получилось случайно, - сказала Ася. - Мы поселились здесь давно,
а он всего лишь год назад снял этот особняк у Шахруха Исмаили. Есть тут
такой аристократ, тяготеющий к европейцам.
- Я знаю его, - сказал Андрей. - Мы вместе учились когда-то в столичном
лицее. Давно это было... Двенадцать лет назад.
- С вами тоже что-то стряслось, Андрей Дмитриевич, - сказала Ася. - Я
же вижу: жизнь вам совсем недорога.
- Напротив, - сказал Андрей. - Мне еще очень много надо сделать.
- Жениться?
- Само собой разумеется. Но прежде я должен выиграть в нарды пятьдесят
тысяч и научиться пускать дым из носа. Вот видите: никак не получается! - Он
попытался выпустить дым носом.
- Опять вы дурачите меня, - сказала Ася. - А я не девочка. Я, если
хотите знать... - Она оборвала себя и воскликнула с отчаянием: - Ладно,
идите! Пусть бог вам поможет.
- А вот теперь-то мне не хочется уходить, - сказал Андрей. - Может,
угостите меня чаем. По-русски, с вареньем...
Ася смутилась.
- Как? - переспросила она непонимающе. - Я же не одна.
- Слышал, - сказал Андрей. - И был бы рад познакомиться с вашим отцом,
хотя время для визитов неподходящее.
- А что... - сказала Ася. - Отец ложится поздно... - Она, видно, никак
не могла решиться. - Что ж, если хотите... Если вас это не испугает...
Прошу.

Почти всю свою жизнь Алексей Львович Антонов - Асин отец - провел на
Востоке. Война застала его за границей. В который уж раз он пытался удержать
на полотне зыбкие краски заката, тонущего в сером Каспии.
Незадолго до этого одну из ранних картин Антонова приобрела Дрезденская
галерея. После долгих лет подвижничества и мытарств забрезжила надежда на
признание и благополучие. Алексей Львович уже мечтал о том, как поедет
осенью в Египет, а вернувшись, поселится окончательно в Ташкенте, где в
родительском доме жила его небольшая семья - жена, недавно окончившая
Бестужевские курсы, и трехлетняя дочь Ася.
Тридцатилетний русский художник остался за рубежом. Граница закрылась,
жена и дочь остались по ту сторону. Лучшие работы Антонова, отправленные им
на венский аукцион, потерялись в пути. Жить стало трудно, и Алексей Львович
отступил от священных правил, усвоенных в Петербургской академии художеств:
он согласился расписать стены в светском дворце, недавно выстроенном на юге.
Жена его, как стало ему известно, добровольно пошла работать в холерный
барак, заразилась и умерла, оставив Асю на попечение семьи иерея