"Петра Рески. Палаццо Дарио " - читать интересную книгу автора

Радомир предложил Ванде жить в комнате для гостей на верхнем этаже,
расположенной над его роскошной ванной. Это была маленькая угловая комнатка,
конечная станция для мебели дома, которая ожидала здесь своего конца: стол,
столешница которого возмущенно опрокидывалась каждый раз, когда на нее
что-нибудь ставили, трехногий стул, мутное зеркало. Плафоном служила
маленькая люстра муранского стекла, в которой теперь горела только часть
лампочек. Ванда сразу принялась за уборку комнаты.
Закончив работу, она выглянула из окна и залюбовалась гондольерами,
которые пели серенады на всемирно известном Большом канале. Туристы, сидящие
в гондолах, посмотрев наверх, могли заметить ее или блеск ее волос. Отец
называл ее "sirenetta"*; была она ребенком и осталась ею до тридцати пяти
благодаря своим рыжим волосам, зеленым глазам и веснушкам, которые
смотрелись так не по-итальянски.
______________
* маленькая сирена (ит.).

Внизу, на всемирно известном Большом канале, выводил трели своей
серенады гондольер. Когда в ее комнату долетели звуки "fiiniculi-funicula",
Ванда поймала себя на том, что глотает слезы и шмыгает носом. Это
происходило с нею всегда при звуках неаполитанских песен. Больно и
трогательно. Но что поделаешь, если человек родился в Неаполе. Она
представила себе летние вечера на пьяцца Беллини и вспомнила, как ее отец
каждый раз сморкался, когда слышал Malafemmena, и подпевал под нее:
"Femmena, tu si peggio e una vipera /me tussecata l'anema / un pozzo cchiu
campaa" - "Женщина, ты страшнее змеи, ты отравила мою душу, и с тех пор я не
в силах жить".
Проезжавшие внизу в гондолах японцы радостно помахали ей, вероятно,
впервые увидев в палаццо живого человека. Начался дождь, из-за которого
ностальгические чувства Ванды ушли не сразу - пророчества ее неаполитанских
коллег еще были живы. Японцы выглядели в своих дождевиках как завернутые в
пищевую фольгу. В одной из гондол стоял маленький коренастый певец. Он так
выразительно поднимал руки в порыве пения, будто сами олимпийцы внимали ему.
Японцы, промокшие до нитки, но вежливые и хорошо воспитанные,
зааплодировали. Когда певец затянул "О sole mio", мимо них проплыл мешок с
мусором. И небо разразилось молнией над Бачино ди Сан Марко.


4

Об отношении Ванды к вере и суевериям и о том,
почему ее отец мочился на автомобильные покрышки. О
страсти Радомира к карнавалу и его эпизодических
всплесках любви к простому народу

- Так в чем же суть проклятия Палаццо Дарио? - спросила Ванда.
Она стояла в гардеробной Радомира и наблюдала его приготовления к
карнавалу. День ее приезда в Венецию и первый рабочий день в Восточном музее
разделяли два выходных. Два дня, чтобы освоиться. Что же касается дяди -
если и в обычные дни наряды и туалеты заполняли его жизнь, то в дни
карнавала они с головой поглощали его. Он стоял у окна с зеркалом в руке,