"Федор Михайлович Решетников. Горнозаводские люди (Рассказ полесовщика)" - читать интересную книгу автора

и провианта больше дают, и детей она родит, кои тоже провиант получают и
помогают отцам. Значит, хорошо и весело, и без бабы жить нельзя. У жен наших
были свои работы: они управляли домами, смотрели за детьми, садили летом в
огородах разные овощи, коров и овец держали, нитки пряли, работали на свое
семейство. Значит, простые были, такие же, как и мы, грешные, - мужья. Мы
были командирами над ними и всем своим имуществом; они орудовали над детьми
и скотом.
Наши сыновья с осьмилетнего до пятнадцатилетнего возраста назывались
малолетками и если не учились в школах, то работали дома или с отцами на
казну и получали провианта по полтора пуда в месяц; с пятнадцатилетнего до
осьмпадцатилетнего возраста они назывались уже подростками и употреблялись
на легкие работы на заводах, за что и получали по два пуда провианта в
месяц; и кроме провианта, дети наши за работы получали от пятнадцати до
двадцати двух копеек в месяц жалованья.
Для наших сыновей были устроены в заводах школы, куда они брались
осьмилетние, и за учение получали по пятнадцати копеек в месяц. По окончании
учения они брались в работы или их переводили в окружные училища, кои были в
тех заводах, где главные конторы и где жил горный начальник. Там они жили в
казенном доме и учились четыре года. После учения в этих училищах их
определяли в конторы писцами или в другие места, в той части, чему они
научились в училище. Хорошие ученики поступали в уральское училище, которое
находилось в Екатеринбурге; учили четыре года горные пауки и выходили с
званием урядника на службу, или в управление, или в заводы.
Для нездоровых у нас были поделаны лазареты и богадельни. Там были наши
же фельдшера и лекарские ученики, только присылали лекаря или аптекаря не
нашего ведомства.
Вот кто мы такие были. Начальство тоже заботилось о нашем брате, только
не выпускало нас из нашего звания. Уж так, верно, нам на роду было написано.
Ничего бы и это, да то скверно: много у нас начальников было; много от них
непорядков делалось; больно они уж важничали и худо обращались с нами.
Ближайшее наше начальство были сотники и старшины. Они назначали нам места
работ, требовали сделать какое-нибудь дело непременно к такому-то дню, и
если кто-нибудь из нас не слушался их - они того драли и приказывали ему
работать в те дни, когда он должен быть свободным от работы. Бывало, наш
брат никакой вины за собой не знает, а работает весь год в казну; нет ему
спуска, а стал говорить - хуже: отдерут и провианта лишат. Богатому еще
можно было отлытать от работы, потому, значит, стоило только подарить
старшину, а бедный и жаловаться не смел, потому, значит, жалобам высшее
начальство не верило. И бывало то: конные часто имели одну лошадь и не
получали на нее денег; когда ездили далеко, не получали жалованья; и конторы
хитрили в выдаче провианта, так что вместо шести пудов рабочий получал два
пуда, а за остальными ходил круглый год, да иному и ходить некогда было, так
и попускались, потому, значит, боялись жаловаться и работали через силу.
Досадно нам было больно, что нами всякий чин понукает; думали мы: "Как же,
мы работаем исправно, а почто нам за наши труды не дают всего, что требуется
по закону?"
Зато с своим братом, рабочим или мастеровым, мы жили дружно, душа в
душу; любили выпить компанией и все ругали своих командиров. Тогда никто не
попадай нам под руку - поколотим, как шельму, и если что набедокурим, ни за
что не выдадим друг друга. И жены наши между собой жили дружно, а если