"Федор Михайлович Решетников. Горнозаводские люди (Рассказ полесовщика)" - читать интересную книгу автора

лесничий и передерет меня и прочих рабов божиих. Меня он крепко недолюбливал
за то, что я не кланялся ему, и хотя я исправно вел себя, но часто меня
драли, неизвестно за что...
На девятнадцатом году задумалось мне жениться. Скучно стало одному
жить, да и куда ни посмотришь - все женатые; на что и товарищи мои, с коими
я маленький играл, - все переженились. Была у меня на примете девка Офимья,
бойкая такая была. Хоть она и некрасива была, а нравилась мне: привык я уж к
ней, потому, значит, маленькие мы вместе бегали, а жила она с матерью вдовой
и двумя братьями, женатыми, против нашего дома. На что, кажется, я уж парень
был толковый, а от шалостей все еще не отставал. Попадется это навстречу
Офимья, я ее за бок ущипну, а она подлецом меня называет; несет она воду, я
ведро брошу на землю, она в спину меня коромыслом колотит... Разные разности
я с ней делал.
Один раз, летом, она попалась мне навстречу - нитки на палке несла на
реку Мельковку. Я подошел к ней и ущипнул ее руку.
Она заругалась:
- Я то, варнака! Что ты балуешь? - и она ударила мена палкой. Я ее
опять ущипнул.
- Да что ты, в самом деле, за разбойник такой! - Она плюнула мне в
лицо.
- Экая ты толстая! Ишь какая жирная.
- Типун бы тебе на язык! Чтой-то, Ванька, от тебя прохода пот?..
- А выходи за меня замуж, и проход будет!
- Вот уж! за разбойника экова!
Ну, и стал я уговаривать ее, как только увижу ее. Согласилась. Она жила
в бедной семье, и там ее постоянно корили чем-нибудь, называли дармоедкой и
заставляли делать за всех.
Сказал я об этом отцу; тот поругался, зачем я беру бедную, да как понял
сам, что богатых в нашей улице не было, согласился. Ну, дело и уладилось.
Брат между тем пристроил к дому еще горенку и жил с женой в горенке; только
мне не хотелось жить с ним: жена его уж больно капризна была. Пошел я к
лесничему: он выхлопотал мне место за Вознесенской церковью и покос и велел
строить дом, а на свадьбу дал три рубля денег.
На свадьбе весело было. А на другой день после свадьбы меня выстегали.
Поехал, значит, лесничий леса смотреть и нашел много порубок; ну объездчик
Филатов и нажаловался на меня. Меня и потребовали утром к лесничему, а тот в
полицию спровадил. Обещался в сторожа сместить.
Скверное было житье моей жене с братом: постоянно ее упрекали голью да
ленивой; она жаловалась мне, и я увез ее в кордон. На кордоне мы весело
жили. Хорошее было житье с Офимьей. На что и Степан Ермолаич - завидовал
мне. Только он не долго прожил после моей женитьбы: уколотили его,
голубчика, порубщики. Анисья Панкратьевна после его смерти где-то в стряпках
жила, да жила, кажется, с месяц, потом нищею стала.
Жену свою я научил дрова рубить и с ней возил в город к своему месту
дрова и лес. На месте сначала маленькую избушку состроил, в виде бани, и жил
в ней свободную неделю. В ней Офимья хлеб пекла, щи варила, и мылись мы и
парились по субботам, а между тем я делал срубы на дом да на погреб, а
Офимья землю копала да гряды ладила. Так мы и маялись два года. Сынишко у
нас родился; Александром назвали. В два года я с отцом да с женой выстроил
себе дом с кухней и комнатой, сарайчик и погреб, а избушка осталась баней в