"Федор Михайлович Решетников. Подлиповцы" - читать интересную книгу автора

встает он да хозяйские дети, и начинается у них беготня да игры. Хорошо еще,
что хозяйка, мастерская жена, добрая и есть с кем Тюньке порезвиться, а не
будь ни этой хозяйки, ни детей ее, что бы сталось с Тюнькой и Матреной? Как
бы она стала работать с ребенком? А работа ее такая: дрова она в варницу
таскает да из варниц в амбары соль на плечах по длинной лестнице носит.
Трудная работа досталась Матрене...

Часть вторая. БУРЛАКИ

I

Итак, наши подлиповцы отправились бурлачить с товарищами. Всех шло сто
тридцать один человек. На подлиповцах такая же одежда, в какой они были в
Чердыни и в Усолье. На прочих товарищах или такая же одежда, как и у
подлиповцев, или разнообразная: тут были полушубки из разных шкур, большею
частью распластанные, в лохмотьях, без заплат, или просто изорванные
сермяги, поддевки и что-то среднее между сермягой и поддевкой, называемое
просто гунькой; у всех разнообразные шапки, хотя повсюду и одинаковые;
большие, из шкур или войлочные, наподобие горшка; на руках у каждого
рукавицы, или кожаные, или из шкур, или шерстяные; на ногах у каждого лапти.
У каждого на спине висит котомка с хлебом, кое у кого с разным тряпьем. Ниже
котомки болтаются по паре или по две пары лаптей. Спасибо еще прикащику,
который нанял их бурлачить: он не поскупился дать каждому задаток; не дай он
денег крестьянам, как бы они пошли в дальний путь без хлеба и лаптей? Все
они шли до сборного места, то есть до завода, целых три недели, и шли, как
некогда шли евреи по пустыне Аравийской, с тою только разницей, что были
русские крестьяне, бежавшие от своих семейств. Шли они врассыпную по большим
и проселочным дорогам, узким тропкам; плутали по целым дням в незнакомых
местностях; ругались, мерзли, дрались и даже раскаивались, что пошли. Их
взялись вести четыре лоцмана, уже несколько лет занимавшиеся бурлачеством и
знавшие все станции-пристани от Чердыни до Нижнего и от Билимбаевского
завода до Перми; но у этих лоцманов не было согласия в выборе дорог: каждый
из них жил в разных местах зимой и отправлялся на Чусовую своими дорогами;
сошлись вместе, каждый хотел идти по своей дороге. Вот наконец они
согласились; все крестьяне идут за ними. Идут они два часа, едва-едва
переступая ногами, не торопясь, разговаривают, поют песни грустные, долгие и
тяжелые, а больше молчат. Проезжающие заставляют их сторониться, и кто из
ста человек не успел своротить с дороги, того ямщик хлещет витнем. Крестьяне
ругаются, хохочут и лезут драться. Одному почтовому ямщику плохо пришлось от
них за витень, и крестьяне убили бы его, если бы не вступился почтальон и не
разогнал их саблей. Всех забавит звон колокольчиков и шубы проезжающих бар.
Они сначала дивятся, потом хохочут. Всем как-то весело, и кто поотстанет от
толпы, догоняет ее. Подлиповцы идут особой кучкой. Они увлекаются
разговорами товарищей, их хохотом, тешатся над выговором татар и черемисов;
собственные несчастия они начинали уже забывать. Но вот дорога делится
надвое. Вся ватага стала.
- Кажись, сюда теперь? - спрашивал один лоцман.
- Нет, не сюда, а сюда, - говорит другой лоцман.
- Накося! Теперь по этой, по левой, надо: тут село будет, - говорит
третий.