"Морис Ренар. Тайна его глаз (фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

- Войдите! - сказал я, преисполненный радостного волнения.
- Нет, нет, что касается меня, то я не войду, - возразил Нуарэ. - Мне
уже пора ехать... Ведь мне предстоит еще проделать путь в девяносто
километров!
- Не знаю, как мне вас благодарить! - сказал ему Жан.
Он сильно закашлялся.
- Послушайте, Жан, вам не следует дольше оставаться на улице.
Войдемте!
Продолжая его уговаривать, я в то же самое время обернулся к Нуарэ. Я
хотел объясниться с ним хотя бы при помощи жестов, насколько это позволяли
окружавшие нас сумерки. Я прикоснулся к своим глазам, указывая ему на
глаза Жана, которые все еще оставались закрытыми, проделывая головой
вопросительные движения.
- Всего хорошего, Жан! До скорого свидания! - сказал Нуарэ. -
Берегите себя... До свидания, Бар!
Затем, быстро нагнувшись, он прошептал только одно, полное ужаса
слово:
- Слепой!
Я видел, как он, безнадежно махнув рукой, скрылся в темноте, в то
время как я, окончательно растерявшись и испытывая смешанное ощущение
радости и скорби, повел к себе в дом Жана Лебри.
- Мы явились к вам крадучись, как злоумышленники, - сейчас же начал
он свои извинения. - Я не хотел громко отвечать вам, когда вы спрашивали:
"Кто там?". Я надеюсь, что нас никто не видел и не слышал. Дело в том, что
если бы мама узнала внезапно... Ведь она думает, что я убит, не правда ли?
- Осторожно, Жан, здесь две ступеньки наверх. Вот, вот! Теперь
налево. Вот мы и у меня в кабинете. Садитесь и выпейте валерьяновых
капель... Я устрою вас на ночь в комнате для гостей, а завтра я с самого
утра отправлюсь к вашей матушке... Я очень рад вас видеть, Жан!
- А я-то как счастлив! - сказал он, проводя рукой по лбу, и все лицо
его озарилось радостным светом.
Теперь, при свете, я снова стал внимательно присматриваться к нему.
Его вид внушал мне серьезные опасения, и мне стало понятно, почему я
несколько минут тому назад, среди окружавшей нас темноты, с трудом мог
узнать в нем прежнего Жана Лебри. Кожа на его лице была болезненно суха и
казалась натянутой на резко выдающиеся скулы. Под влиянием волнения его
щеки покрылись неестественно ярким румянцем. За последние пять лет его
болезнь, по-видимому, разыгралась в полной мере.
Но тут Жан принялся говорить прерывающимся от волнения голосом, каким
обычно говорят люди, охваченные сильной радостью:
- Третьего дня я приехал в Лион и явился в канцелярию своего полка.
Меня сейчас же освободили от военной службы. Я попросил, чтобы меня
провели к Нуарэ. Он сообщил мне, что вы возвратились в Бельвю в январе
месяце. С ним вместе мы и решили, что мне лучше всего будет вернуться сюда
ночью. Я не хотел отправлять вам телеграммы или звонить по телефону -
из-за мамы. Мне казалось, что малейшая неосторожность или оплошность может
убить ее. Да, кроме того, я хотел избежать всякого шума, расспросов,
газетных сообщений...
- Мы сделаем все возможное, чтобы избежать этого. Успокойтесь, милый
Жан, не мучьте себя всякими сомнениями.