"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

Евангелиями среди апостольских книг. Существование пресвитера Иоанна, как
лица безусловно отличного от апостола Иоанна, теперь представляется мне
довольно проблематичным. Мнение, будто Иоанн, сын Зеведеев, написал это
творение, эту гипотезу, которую я никогда не считал вполне доказанной, но к
которой я порою выказывал некоторую слабость, ныне я окончательно отвергаю.
Наконец, я признаю, что с моей стороны было ошибкой категорически отрицать
гипотезу о поддельной рукописи, приписываемой апостолу эпохи перехода от
апостольского века к последующему. Второе послание Петра, подлинность
которого никто не может поддерживать достаточно убедительными доводами,
представляет собой образец подобного сочинения, правда, далеко не столь
важного, каким можно считать четвертое Евангелие. В конце концов, в данный
момент сущность вопроса заключается не в этом. Самое главное это определить,
как следует относиться к четвертому Евангелию при составлении жизнеописания
Иисуса. Я продолжаю думать, что это Евангелие представляется столь же ценным
источником, как и синоптические, а иногда даже более ценным. Развитие этой
точки зрения настолько важно, что я посвятил ему особое Приложение в конце
этой книги. Часть Введения, относящаяся к критике четвертого Евангелия, тоже
была мною исправлена и дополнена.

В самом тексте книги многие места также были изменены согласно с тем,
что сказано выше. Все выражения, более или менее подтверждающие мысль, что
четвертое Евангелие написано апостолом Иоанном или вообще очевидцем фактов,
рассказываемых в Евангелии, были вычеркнуты. Чтобы набросать личность
Иоанна, сына Зеведеева, я воображаю себе грубого Воанергеса по евангелисту
Марку, ужасного ясновидца по Апокалипсису, а уже не того, преисполненного
нежности мистика, который написал Евангелие любви. Уже не с прежней
уверенностью я настаиваю теперь на некоторых мелких подробностях, которые
дает нам четвертое Евангелие. Заимствования, и без того ограниченные,
которые я делал из изречений этого Евангелия, были еще более сокращены. Я
зашел слишком далеко под влиянием предполагаемого апостола в отношении
обетования Параклета. Точно так же у меня нет прежней уверенности в том, что
в указании дня смерти Иисуса правда находится на стороне четвертого
Евангелия, которое в этом расходится с синоптическими Евангелиями. В
отношении же Тайной вечери, наоборот, я настаиваю на своем мнении.
Повествование синоптических Евангелий, которые относят учреждение Евхаристии
к последнему вечеру Иисуса, заключает невероятность, почти равносильную
чуду. По моему мнению, эта версия принята евангелистами условно и основана
на некоторого рода мираже их воспоминаний.

Критический разбор синоптиков по существу мною не изменен. Я дополнил
его и придал ему большую точность в отношении некоторых пунктов, именно в
том, что касается Луки. Изучение надписи Зенодора в Баальбеке, предпринятое
мною для "Mission de Phenicie", навело меня на мысль, что относительно
Лизания евангелист, быть может, и не так глубоко заблуждался, как это
полагают некоторые критики. Наоборот, что касается Квириния, то последний
мемуар Моммсена решил этот вопрос вопреки третьему Евангелию. Евангелие
Марка представляется мне все более и более первоначальным типом
синоптического повествования, а текст его - наиболее заслуживающим доверия.

Параграф, относящийся к апокрифам, получил большее развитие. Я