"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

Кроме того, если бы я вступил в словопрения, то чаще всего они касались
бы пунктом, не имеющих никакого отношения к исторической критике. Возражения
мне были направлены с двух противоположных сторон. Одни из них шли со
стороны людей свободомыслящих, которые не верят в
сверхъестественное[1], а следовательно, и в боговдохновенность
Священного Писания, или со стороны богословов либеральной протестантской
школы, дошедших до такого широкого толкования догмы, что рационалисту уже
довольно легко прийти с ними к соглашению. Эти противники стоят со мной на
одной почве, мы исходим из одних и тех же принципов, мы можем спорить по
правилам, принятым для всех вопросов истории, филологии, археологии. Что же
касается опровержений против моей книги, направленных со стороны
ортодоксальных богословов, будь то католических или протестантских, которые
признают сверхъестественное и верят в священный характер книг Ветхого и
Нового Завета, то все они являются результатом основного разномыслия, и
таких опровержений было больше всего. Если чудо имеет под собой
сколько-нибудь реальную почву, то моя книга представляет собой сплошное
заблуждение. Если Евангелия являются книгами боговдохновенными и,
следовательно, если все в них, от начала до конца, непреложная истина, то я
сделал большую ошибку, не ограничившись просто склеиванием между собой
обрывков четырех текстов, как это делают гармонисты, с тем, чтобы создать
таким образом одно в высшей степени многословное, в высшей степени
противоречивое целое. И наоборот, если чудо недопустимо, то я был прав,
рассматривая книги, которые содержат рассказы о чудесах, как историю с
примесью фикций, как легенды, полные неточностей, ошибок, систематических
вымыслов. Если Евангелия такие же книги, как всякие другие, то я был прав,
когда относился к ним так же, как любой ученый, изучающий эллинские,
арабские, индийские древности, относится к легендарным документам,
составляющим предмет его изучения. Для критики не существует непогрешимых
текстов; первое ее правило допускать возможность погрешности в том тексте,
который она рассматривает. Я вовсе не заслуживаю обвинения в скептицизме и
скорее принадлежу к числу умеренных критиков, так как вместо того, чтобы
огульно отвергнуть документы, значение которых умаляется столь крупной
подмесью, я все же пытаюсь извлечь из них путем осторожных приближений нечто
историческое.

Нельзя было бы утверждать, что такая постановка вопроса заключает в
себе petitio principii, что мы а priоri допускаем предположение, требующее
само по себе доказательств, именно, что чудес, рассказываемых в Евангелии, в
действительности не было и что Евангелия написаны без всякого участия
Божества. Оба эти отрицания вовсе не являются у нас результатом толкования
Евангелий, они предпосылаются этому толкованию. Они представляют собой
результат опыта, который остается неопровергнутым. Чудес никогда не бывает;
одни легковерные люди воображают, что видят их; никто не может привести для
примера ни одного чуда, которое бы произошло" при свидетелях, вполне
способных подтвердить его; никакое частное вмешательство Божества в какое бы
то ни было явление, будь то составление книги или что-либо иное, никогда не
было доказано. Уже одно допущение сверхъестественного ставит нас вне научной
почвы; этим допускается совершенно ненаучное объяснение, которого не мог бы
признать никакой астроном, физик, химик, геолог, физиолог, которого не
должен признавать также и историк. Мы отрицаем сверхъестественное на том же