"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

воспользовался важными текстами, опубликованными Цериани. Относительно книги
Еноха я сильно колебался. Я не согласен с мнением Вейссе, Фолъкмара, Гретца,
которые предполагают, что эта книга написана после Иисуса. Только с наиболее
важной частя ее, начиная с главы XXXVII и до главы LXXI, я не осмеливаюсь
произнести окончательное решение ни в пользу аргументов Гильгенфельда,
Колани, которые смотрят на эту часть как на произведение, написанное после
Иисуса, ни в пользу противоположного мнения Гофмана, Дильмана, Кест лина,
Эвальда, Люкке, Вейцзекера. Как важно было бы отыскать греческий текст этого
капитального сочинения! Не знаю почему, но я упрямо верю, что это не тщетная
надежда. Во всяком случае, я относился с известным сомнением к заключениям,
основанным на указанных главах. Напротив того, я указал на странное
совпадение изречений Иисуса, которые содержатся в последних главах
синоптических Евангелий, с Апокалипсисами, приписываемыми Еноху; открытие
полного греческого текста послания, приписываемого Св. Варнаве, пролило свет
на эти соотношения, которые были прекрасно разъяснены Вейцзекером. Точно так
же мною были приняты во внимание известные выводы Фолькмара относительно
четвертой книги Ездры, за малыми исключениями почти вполне согласные с
данными Эвальда. Сверх того были прибавлены новые цитаты из талмудистов.
Несколько расширено место, отведенное учению ессеев.

Принятое мною решение избегать библиографических ссылок нередко
получало неверное толкование со стороны моих критиков. Мне кажется, что я
достаточно громко заявлял, как много я обязан представителям немецкой науки
вообще и каждому из них в частности, для того, чтобы подобное умалчивание и
могло бы навлечь на меня обвинения в неблагодарности. Библиография может
быть полезной только при известной ее полноте. Между тем, на почве
евангельской критики германский гений развил такую деятельность, что если бы
я вздумал цитировать все сочинения, относящиеся к вопросам, затрагиваемым
этой книгой, то мне пришлось бы по меньшей мере утроить размер примечаний и
совершенно изменить характер моего труда. Нельзя достигнуть всего зараз.
Поэтому я принял за правило приводить лишь цитаты из первых рук. Число их
благодаря этому значительно увеличилось. Сверх того, для удобства
французских читателей, которые не в курсе этого предмета, я продолжал
составлять общий список трудов, изданных на французском языке; подробности,
которые я должен был опустить, могут быть в них найдены. Многие из этих
сочинений не раздели ют моих идей, но все они таковы, что могут навести
образованного человека па размышления и поставить его в уровень с нашим
изысканием.

Ход повествования мало изменен. Смягчены некоторые слишком резкие
выражения насчет коммунистического духа, который был сущностью
нарождающегося христианства. В числе лиц, имевших отношение к Иисусу, я
поместил некоторых, не упоминаемых в Евангелиях, но известных нам по
свидетельским показаниям, заслуживающим доверия. Изменено то, что относится
к имени Петра; точно так же я принял другую гипотезу относительно Левия,
сына Алфеева, и его отношений к апостолу Матфею. Что касается Лазаря, то
теперь я без всяких колебаний присоединяюсь к остроумной гипотезе Штрауса,
Баура, Целлера, Шольтена, по которой нищий в притче Луки и воскресший в
Евангелии Иоанна представляют собой одно лицо. Мы увидим ниже, что я придаю
этому лицу некоторую реальность, комбинируя его с Симоном прокаженным. Точно