"Жизнь, она и есть жизнь..." - читать интересную книгу автора (Селянкин Олег Константинович)

15

1 февраля 1973 года в Москве в Центральном Доме Советской Армии состоялось торжественное заседание, посвященное тридцатилетию разгрома гитлеровцев под Сталинградом. Я был приглашен на это заседание. Мое место оказалось в президиуме. Оттуда, из-за стола президиума, когда чуточку отступило волнение, владевшее мной, смог видеть и сам президиум, и даже часть людей, сидевших в зале. Вглядывался, разумеется, прежде всего в тех, кто был в морской форме. И кое-кого с радостью узнал. А вот контр-адмирала, рядом с которым гордо сидела дородная женщина, узнать не мог, хотя и чудилось мне в нем что-то очень знакомое. Может быть, косой шрам, проваливший его левую скулу, был в том виноват?

А потом, едва председательствующий объявил перерыв, смешался президиум с теми, кто до этого сидел в зале, начались дружеские объятия, похлопывание друг друга по спине или плечам.

Порядочно знакомых я встретил тогда. И вдруг на моем пути оказались та дородная женщина и контр-адмирал со шрамом во всю щеку. Они преграждали мне путь умышленно.

Не знаю, когда я узнал бы их, если бы женщина вдруг не захохотала. Звонко, во весь голос. Тогда меня и осенило:

— Верка!

Согласен: не должен был, не имел морального права так называть дородную адмиральшу, но назвал. И тогда она повисла у меня на шее, разревелась. А Игорь осторожно теребил ее за рукав модного платья и ласково говорил:

— Перестань, Веруся… Врачи запретили тебе волноваться…

Нет, нельзя запрещать волноваться, нельзя. Хорошее волнение неожиданного захлестывает тебя с головой…

А еще немного погодя, когда мы успокоились, Игорь и сказал, что еще в 1944 году вдруг был переведен на Тихий океан, что там, когда освобождали от самураев Порт-Артур, и был ранен в голову. Потом… Да ну их к черту все эти «потом», если самое главное — мы живы, мы встретились!

И весь следующий день мы были вместе. Разговаривали так, словно и не было недавней и многолетней разлуки. Вот тогда Вера с огорчением и поведала мне, что у них три дочери и ни одного сына. Разве это справедливо? Нет, мы, бывшие фронтовики, должны обязательно оставить после себя и сыновей. Чтобы было кому доверить защиту Родины и передать свою фамилию.

Я искренне согласился с Верой Манечкиной.