"Майн Рид. Тропа войны (fb2)" - читать интересную книгу автора (Рид Майн)

VIII. Лошадь-привидение. В прерии

В моей жизни, богатой приключениями, мне нередко приходилось подвергаться всевозможным опасностям, которые я встречал более или менее мужественно. Однако такого чувства страха, как в данную минуту, мне еще испытывать не случалось.

Я, который никогда не был суеверен, при этом необъяснимом исчезновении коня вспомнил все связанные с ним фантастические рассказы и пришел к убеждению, что видел призрак.

Однако этому образу мыслей скоро был положен конец. Мало-помалу я пришел в себя и, рассмотрев перед собой свежие следы белого коня степей (они резко отличались от следов других лошадей), понял, что это было не привидение.

Сделав это открытие, я решил ехать по следу до тех пор, пока он не исчезнет.

Линия следов шла все прямо, и я проехал двести ярдов, как вдруг моя лошадь резко остановилась.

Шагах в тридцати от нас прерию пересекала черная полоса. Это была довольно широкая трещина, как будто образовавшаяся во время землетрясения.

Эта пропасть с вертикальными стенами вправо от меня была не особенно глубока, но влево становилась все шире и глубже. Дно ее покрывали обломки скал.

Теперь исчезновение белого коня не являлось загадкой. Он, сделав громадный прыжок на дно пропасти, направился влево. На том месте, откуда он прыгал, видны были свежие следы его копыт. Ясно было, что он исчез, и дальше преследовать его не имело смысла. Мое положение было довольно неприятное. Я отъехал, по крайней мере, на тридцать миль от села и теперь не знал, в каком направлении оно находится.

Мне оставалось одно: возвращаться по своим следам, что было довольно трудно сделать, так как погоня шла зигзагами и часто через лес и кустарники.

Наступил вечер. Пришлось заночевать в степи, так как возвращаться в темноте было невозможно.

Я был голоден, а главное — задыхался от жажды так же, как и Моро. Сознание, что кругом нет воды, еще больше усиливало жажду.

Мне пришло в голову, что если ехать вниз вдоль края трещины, то, пожалуй, можно набрести на воду. Я так и сделал. Трещина становилась все глубже и наконец достигла футов пятидесяти глубины, разветвляясь на несколько других, более мелких.

Наступила ночь. Продолжать в темноте путь между этими обрывами становилось опасно. Однако я все-таки медленно подвигался вперед. Вдруг невдалеке блеснула полоса воды.

Я радостно направился к ней, но внезапно моя лошадь попятилась и остановилась невдалеке от озера. Передо мной снова была пропасть, а желанная вода находилась по ту ее сторону.

В темноте нечего было и думать перебраться через обрыв. Приходилось ночевать здесь, отложив это дело до утра.

Когда совсем стемнело, я отвел коня пастись подальше от пропасти, а сам завернулся в свое мексиканское одеяло и положил голову на седло. Но жажда долго не давала мне спать, а луна, освещая озеро, заставляла меня испытывать муки Тантала. Наконец я заснул тяжелым сном, преследуемый страшными беспокойными сновидениями. Мне снились индейцы, нападающие на дом дона Рамона; их вождь, похищающий Изолину на белом коне, который потом превращался в дьявола. Я бешено мчусь за ними, но не могу догнать. Я теряю силы и, измученный голодом и жаждой, падаю на землю. Около меня шумит поток, но я не могу двинуться, чтобы добраться до него. Когда я проснулся, шел сильный дождь и гремел гром. Набрав воды в свое непромокаемое одеяло, я утолил жажду, напоил коня, лег, накрывшись тем же одеялом, нижняя сторона которого была суха, и крепко уснул.

Проснулся я поздно. Яркое солнце уже стояло высоко в небе. Я был очень голоден, так как накануне рано утром съел только печенье и выпил чашку шоколада. Муки голода все увеличивались, и я, взяв ружье, отправился на поиски добычи, но, не встретив ни птицы, ни зверя, вновь вернулся к месту, где провел ночь.

Оседлав лошадь, я думал направиться домой. Но как найти дорогу, если дождь совершенно смыл следы?

«Я пропал! — подумал я. — Я заблудился!»

Ужас охватил меня при этой мысли: нет ничего страшнее, чем заблудиться в прерии! Человек теряет энергию, становится нерешительным, сомневается в каждом сделанном шаге и часто, мучимый голодом и жаждой, умирает. Опять мною стало овладевать сомнение в реальности происходящего, а отсюда и суеверие. В мозгу возникали страшные сверхъестественные картины. Однако вскоре мне удалось побороть это ужасное состояние, и я принялся решать вопрос, в каком направлении мне ехать.

Обозревая местность в поисках живности, я увидел вдали каких-то животных. Их было несколько, и находились они недалеко от озера, то есть по ту сторону пропасти.

Что-то на несколько минут отвлекло мое внимание, и когда я снова взглянул в том же направлении, животных уже там не было: они стояли на краю озера, менее чем в пятистах ярдах от меня. Это были антилопы.

Моим первым желанием было поскорее добраться до них, так как из-за своей боязливости сами антилопы ни за что не приблизятся ко мне. Нас разделяла пропасть, но я вскоре сообразил, что если их заманить на край, то они окажутся на достаточно близком расстоянии для выстрела. Надо было спугнуть животных. Я взял одеяло, привязал один его конец к шомполу, предварительно пропустив последний сквозь верхний фальконет, встал на колени под одеялом и подполз таким образом к краю пропасти.

Антилопы очень любопытны, и пестрое одеяло вскоре привлекло к себе целую партию грациозных животных.

Они приблизились, взглянули на мое сооружение и убежали, чтобы несколько минут спустя вновь вернуться. К счастью, ветер дул в мою сторону, так что животные не могли учуять меня.

Когда они приблизились на расстояние ста ярдов, я выстрелил. Дым рассеялся, и я увидел одну из антилоп, лежавшую неподвижно на земле, между тем как остальные смотрели на нее с удивлением.

Я хотел снова зарядить ружье, но, встав нечаянно на ноги, так перепугал животных, что они тут же разбежались.

Убитая антилопа лежала по ту сторону пропасти, и я, подыскав удобный переход, вскоре перебрался туда же. Оставив ружье, я захватил с собой лишь нож, чтобы разделать животное, несколько кусков которого я тут же съел сырыми.

Утолив голод, я вздумал изжарить немного мяса. Для этого необходимо было набрать сухих веток. С этой целью я вновь направился к обрыву. И тут увидел нечто, заставившее меня содрогнуться от ужаса.

Передо мной стоял громадный американский медведь, самый свирепый из всех имеющихся здесь медведей. У него была длинная густая шерсть, прямой лоб, широкая морда, желтоватые глаза, большие зубы и длинные крючковатые когти — отличительные признаки этой породы.

Медведь вылез из оврага как раз в том месте, откуда взбирался и я. Очевидно, я вскарабкался по его следам.

Будь я верхом, эта неожиданная встреча, разумеется, не сильно испугала бы меня, потому что американский медведь никогда не догонит лошадь. Но я был пешим и знал, что убежать от него было невозможно. Охота на этих медведей настолько опасна, что у индейцев считается большой честью носить ожерелье из когтей медведя, так как на это имеет право только тот, кто сам убил его. Американский медведь нападает на самых крупных животных, одним ударом лапы рассекает их, как топором.

Он обладает такой силой, что может далеко протащить тушу большого буйвола.

Этот медведь первым нападает на охотников, и многим из них приходится отступать перед его яростным нападением.

Он очень живуч, и убить его можно, только когда пуля попадет в мозг или в сердце. Благодаря всему вышесказанному американский медведь по праву считается чрезвычайно опасным животным, при нападении которого лучше всего взобраться на дерево, так как эти медведи по деревьям лазить не могут.

Вокруг меня, как нарочно, не было ни дерева, ни куста. Я не мог ни бежать, ни защищаться: со мной был только нож, так как ружье я оставил на той стороне пропасти. Если бы я пошел за ружьем, то попал бы прямо в лапы медведю.

Таким образом, мое положение было совершенно безнадежно. Отчаяние вернуло мне исчезнувшую было энергию, и я, схватив нож, приготовился встретить врага.

Медведь с громким ревом бросился в мою сторону.

Сначала я хотел ждать его нападения, стоя на месте, но по мере приближения страшного зверя я изменил свое намерение и… бросился бежать.

Решился я на это, вспомнив об убитой антилопе. «Может быть, она соблазнит медведя, он примется за нее, а я буду иметь возможность уйти», — подумал я.

Однако медведь даже не остановился возле убитого животного, а быстро направился за мной.

Бегаю я очень быстро, но с медведем состязаться мне все-таки не под силу. Я уже начинал задыхаться. Вдруг передо мной возникло озеро. Я решил броситься в воду и там бороться с медведем. Авось тогда борьба будет более равной, а может быть, мне даже удастся спастись ныряя.

Недолго думая, я прыгнул в озеро. Вода была по колени, и я направился к середине, где она доходила до пояса. Медведь остановился на берегу, не решаясь следовать за мной.

Я следил за каждым его движением. Простояв несколько минут на одном месте, он стал бегать по берегу, чтобы спуститься в воду, затем снова направился к прерии, не переставая все время наблюдать за мной. Такое поведение меня очень удивило, так как эти медведи совсем не боятся воды. Однако животное почему-то не хотело входить в воду, а только бегало по берегу. Осада продолжалась, вероятно, не менее часа. Я совершенно окоченел, потому что вода была очень холодной. Тем не менее я стоял неподвижно, боясь малейшим движением раздразнить медведя и заставить его прыгнуть в воду.

Наконец терпение мое было вознаграждено. Медведь, подойдя к антилопе, потащил ее к пропасти и скоро исчез за скалой вместе со своей добычей.

Проплыв немного, я добрался до берега и вылез из воды, дрожа от холода. Нарочно я вылез не с той стороны озера, на которой находился медведь, а с противоположной. Мне пришло в голову, что зверь, спрятав добычу в своем логовище, может снова вернуться за мной. Они часто поступают так, когда не особенно голодны.

Я не знал, что мне делать: бежать ли от медведя через прерию? Но тогда мне надо будет вернуться за ружьем и лошадью.

Не могу же я оставить Моро на съедение этому страшилищу!

Вернуться к нему? Но как? Для этого мне пришлось бы идти как раз мимо медведя, что, разумеется, угрожало верной смертью. Тогда у меня созрел новый план: дойдя до оврага, перебраться на другую сторону. Я уже собрался привести это намерение в исполнение, как вдруг увидел медведя на той стороне пропасти, где был привязан Моро. Медведь вылезал из оврага, и, к своему ужасу, я ясно видел, что он собирается напасть на моего коня.

Моро, привязанный к лассо на 40 ярдов длины, почуяв опасность, отбежал на всю длину веревки, пытаясь оборвать ее. Но канат был новый, и все старания бедного животного оказались тщетными.

Медведь приближался. Моро продолжал кружиться на значительном расстоянии от врага. Раза два, задевая лапами за веревку, тот падал на спину. Это усилило ярость зверя, и он с еще большим ожесточением бросился за лошадью.

Наконец медведю удалось захватить лассо зубами. Я надеялся, что он перегрызет его, но вместо этого хитрый зверь стал, держась за канат, постепенно приближаться к лошади. Моро задрожал от ужаса.

Не в состоянии больше выносить этого зрелища, я быстро спустился в пропасть, выбрался на другую сторону и, схватив ружье, кинулся на помощь к Моро.

К счастью, я подоспел вовремя: медведь находился в шести футах от лошади. Приблизившись шагов на десять, я выстрелил. В то же время канат, точно перерезанный моим выстрелом, лопнул, и Моро бешено умчался в прерию.

Медведь, оставшийся невредимым, с ревом бросился на меня.

Не имея времени зарядить ружье, я вынужден был бороться с медведем врукопашную.

Ударив медведя прикладом, я отбросил ружье и всадил в своего врага мой острый нож. В ту же минуту я почувствовал, как лапы зверя обхватили меня, а когти разрывают плечо. Я старался вонзить нож в сердце страшного врага, но это было нелегко. Оба мы катались по земле, обливаясь кровью. Я чувствовал, что теряю сознание.