"Анри де Ренье. Амфисбена" - читать интересную книгу автора

что я люблю смотреть, как он работает. Иногда он покрывает эскизами большие
листы серой бумаги, иногда лепит из глины или воска статуэтки. Я молча
смотрю на его работу. Белизна мастерской с оштукатуренными стенами, с
широкой стеклянной оконницей, через которую проникает свет, дает мне
впечатление покоя, которого я не нахожу у себя, в моем помещении, слишком
наполненном обычными моими мыслями. Мастерская Жака де Бержи - место
спокойное, уединенное, где, кажется мне, я немного забываю о себе самом.
Затем оно имеет для меня еще одну привлекательность. Не здесь ли родились
под искусными пальцами этого очаровательного моделировщика, Бержи,
бесчисленные фигурки, голые или задрапированные, изящные или лукавые,
наивные или таинственные, в которых он воскрешает искусство древних
коропластов, эти прелестные статуэтки, нежные барельефы, произведения такого
грациозного и личного искусства? Конечно, многие из них покинули родимую
мастерскую, но там всегда находится известное количество, которые ждут под
влажным полотном, покрывающим их, последней отделки, что даст им
окончательное совершенство и завершит тайную жизнь, их оживляющую.
Да, сегодня мне хотелось приподнять покрывало с этих незнакомых
малюток, и одну из них сделать соучастницей моих мечтаний; я бы мог
восторгаться ее хрупким и гибким телом, видя ее обнаженной. Затем я мог бы
одеть ее по своему вкусу. Я бы обвил вокруг ее бедер и груди волнистые
ткани, расположенные гармоническими складками. На шею и на руки ей я бы
надел ожерелье и браслеты и украсил ее голову со всею изощренностью, которой
поддаются волосы. Кроткая и понимающая, она бы предоставила себя с
готовностью игре моего воображения. Я бы ласкал ее плечи, прикасался к
нежным ногам ее, упругой груди. Я бы вторил ее смеху. А потом она поверяла
бы мне свои мысли, рассказала бы свою историю или я по-своему вообразил бы
ее жизнь. Какое удовольствие приписывать ей чувства, выдумывать страсти,
сожаления, печали и радости, гуляя с нею в одинокой местности, скорее
аттического характера, меж трепещущих тополей, под шелест платанов! Мы бы
узнавали время дня по вращающейся тени от кипарисов. Мы садились бы
отдохнуть на надгробные плиты и пили бы из источников. Мраморные камешки
сыпались бы под кожаными подошвами ее сандалий. Шаги наши по очереди ровно
отпечатывались бы на прибрежном песке. Мы останавливались бы посмотреть на
закат и возвращались бы в город, когда зажигаются первые звезды. Тихо она бы
открыла дверь в свой дом, и -мы сели бы рядом, она бы показала мне свои
кольца, гребни, зеркала, и я попытался бы прочесть по ним ее участь.
Но, увы! Двери мастерской моего друга Жака де Бержи были заперты, и ни
одна из глиняных фигурок, живущих в своей грациозной красоте, не открыла мне
входа. Ни одна не проскользнула на улицу, чтобы пойти вместе со мною. К тому
же было довольно холодно для того, чтобы они осмелились отправиться
путешествовать по улицам, и я один вернулся домой, где я пишу это, меж тем
как зимний ветер свистит прерывисто и лукаво, словно насмехаясь над моими
мечтами.

5 января

Сегодня утром была прекрасная зимняя погода. Когда я проснулся, небо
было таким чистым, таким голубым, воздух таким прозрачным, свет таким
обновленным, солнце таким молодым, что инстинктивно я открыл окно. Вдруг
живая морозность оттолкнула меня. В морозе, даже самом прекрасном, есть