"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

которого звали кавалером Момороном и который был капитаном галерного флота,
и молодого Паламеда д'Эскандо. В юности своей мсье де Ларсфиг был свидетелем
некоторых из этих событий, а об остальных дознался из самых верных
источников. Это был, к тому же, человек большого ума и высокого рассудка, и
свою должность в эксском парламенте, президентом которого он и умер, всегда
отправлял с неукоснительностью, достойной воздававшихся ему похвал и того
сана, которым был облечен. Поэтому, столь же в силу усвоенной им по роду
службы привычки во всем разбираться и все взвешивать, сколь и благодаря
предрасполагавшей его к тому же природной склонности, он в совершенной
точности запомнил все подробности этого дела, собрал его нити и связал их
крепким узлом. Правда, он не отрицал, что в некоторых частностях, оставшихся
для всех темными и невыясненными, ему пришлось воображать и останавливаться
на наиболее вероятном, однако полагал, что в этом отношении он едва ли
допустил чрезмерную вольность, и, не утверждая, будто он вплотную подошел к
истине, был все же убежден, что не уклонился от ведущего к ней пути и если и
не узрел ее воочию, то во всяком случае увидел довольно схожий ее образ.
Как бы то ни было, рассказ мсье де Ларсфига представлял столь
законченное и столь связное целое, что неизгладимо запечатлелся в моей
памяти. Конечно, я не сомневаюсь, что необычайность событий, о которых я
собираюсь говорить, не могла не способствовать их долговечности в моем
воспоминании, но если я до сих пор ничего не забыл из того, что мне поведал
мой престарелый родственник, то здесь немало значило и само изложение мсье
де Ларсфига, которого стоило послушать. Не будучи в состоянии воспроизвести
тон оригинала, я постараюсь дать по возможности верный его отклик. Итак, я
начинаю, прося извинения за то, что поведу рассказ немного издалека, как это
делал мсье де Ларсфиг, ибо им я руковожусь и попытаюсь за ним следовать
неотступно.

* * *

Мсье де Ларсфиг довольно забавно говорил, что в лице Маргариты
д'Эскандо мсье де Сегиран утратил не только первую жену, но и первую
женщину, единственную, о которой он знал нечто большее, нежели то, что можно
видеть у всех остальных. Поэтому и горе, вызванное в нем этой утратой, после
восьми лет супружества, было подлинным горем. Событие это мсье де Сегиран
переживал сообразно своему нраву. А нрав его был из тех, где здравое
суждение о чужих достоинствах соединяется с сознанием, что и собственные им
не уступают. Таким образом, если воспоминание о прожитых им счастливых
временах давало мсье де Сегирану основание чтить память той, которая сделала
их для него таковыми, то вместе с тем он не преминул почерпнуть в нем повод
воздать должное самому себе. В самом деле, разве не собственная его
рассудительность побудила его избрать приятную и верную супругу, принесшую
ему множество душевных и телесных утех, но взамен того и ему обязанную тем,
что он дал ей возможность выказать себя во всех отношениях достойною
почтенного человека, которому она была безупречной подругой жизни?
Правда, мсье де Сегиран не отрицал в душе, что в этом важном брачном
предприятии он был поддержан родительскими советами, но при этом говорил
себе, что советы эти оказались плодотворны в силу причин, делавших честь
лично ему. Действительно, разве не значит быть примерным сыном, если
соглашаешься, чтобы тобой руководили в таком деле, где большинство людей