"Лаура Риз. Сверху и снизу (fb2) " - читать интересную книгу автора (Риз Лаура)

Глава 38

— Неужели вы ничего не можете сделать? — спрашиваю я Джо, сидя за его столом в полицейском участке. — С Черил Мэнсфилд случилось то же самое — он сначала проник в ее дом. Почему вы ничего не предпринимаете?

На столе Джо стоит банка «кока-колы», он протягивает руку и подносит ее к губам, чтобы сделать глоток. Даже при наличии кондиционера воздух в комнате почти неподвижен. Лицо Джо раскраснелось, рукава рубашки закатаны чуть ли не до плеч.

— Дайте мне записку. — Он опускает банку на стол. Я открываю сумочку.

— Вы не находите странным, что меня запугивают точно так же, как и Черил? К тому же у нас обеих был один и тот же любовник. Ян был знаком и с Фрэнни, и с Черил, и обе они убиты.

Звонит стоящий на столе телефон, и Джо поднимает трубку. Пока он говорит, я осматриваюсь по сторонам. Сегодня здесь необычно спокойно, но я предполагаю, что все дело в погоде: летом в Дэвисе стоит убийственная жара, и нынешние 43 градуса по Цельсию угнетающе действуют даже на самых выносливых.

Бросив папку на стол перед Джо, мимо проходит женщина в полицейской форме.

— Я сейчас вернусь. — Джо кивает мне и выходит в коридор.

Я устремляюсь за ним, оскорбленная его пренебрежительным отношением к моим выводам.

— Значит, вы больше ничего не собираетесь делать? — Мое раздражение растет.

Снаружи жарко, как в раскаленной печи. Сев в машину, Джо заводит двигатель.

— Вам стоило бы некоторое время пожить у подруги, — говорит он. — До тех пор, пока мы не выясним, кто вас преследует. Сделайте это для меня.

Я послушно наклоняю голову.

— А как насчет Яна? Что вы собираетесь делать с ним?

— Вам следует держаться от него подальше, Нора, я вас уже предупреждал об этом. — Сдав назад, он уезжает по Ф-стрит.

Я перехожу улицу, чтобы сесть в свою машину. Небо ослепительно голубое, солнце палит вовсю — никогда не скажешь, что сейчас сентябрь. Сидя на перевернутом ведре под белым зонтиком, уличная продавщица торгует цветами. Волосы свисают сосульками, плечи поникли. Я сажусь в машину и еду по городу, раздумывая, у кого можно было бы пожить какое-то время. Возможно, у Мэйзи.

Приехав домой, проверяю почтовый ящик и сразу нахожу еще один конверт без обратного адреса. Я закрываю глаза. Грудь сдавливает. Мне нетрудно догадаться, что лежит в конверте. Порыв горячего ветра ерошит мои волосы. Забрав письмо в дом, вскрываю его дрожащими руками. «Я иду за тобой». Новое письмо очень похоже на предыдущие — на белом листке бумага приклеены вырезанные из журналов буквы. Внезапно я спохватываюсь и спешу проверить, заперты ли двери и окна. Все как будто в порядке. Возвращаюсь к кухонному столу, беру в руки письмо и перечитываю его снова и снова. Я иду за тобой.

Негромко щелкает кондиционер, но для моего чувствительного слуха даже тихие звуки кажутся угрожающими. Пройдя в спальню, я достаю из шкафа чемодан и бросаю туда несколько платьев, рубашки, блузки, нижнее белье. Собирая вещи, я все больше прихожу в ярость от того, что вынуждена бежать из собственного дома. Это Ян должен испытывать беспокойство, а мне незачем волноваться. Я швыряю в чемодан ночную рубашку, взбешенная тем, что кто-то заполучил надо мной такую власть. Я иду за тобой. Да как он смеет мне угрожать! У меня появляется желание немедленно что-то сделать, причем сделать самой, дать отпор врагу всеми возможными способами. Я не хочу переезжать к Мэйзи, не хочу прятаться и уступать.

Пройдя на кухню, я вижу лежащую на столе связку ключей, которые там оставила. В этой связке ключи от моей машины и от дома, а также ключ от квартиры Яна — я до сих пор не вернула его. В моей голове сразу возникает мысль сделать то, что уже давно пора было сделать.

Под видом того, что мне просто захотелось поболтать, я звоню в редакцию Мэйзи. Она считает, что я сошла с ума, подозревая в убийстве Яна, но рада возможности перекинуться со мной парой слов. Я изображаю горячий интерес к беседе и в конце концов с помощью наводящих вопросов выясняю, что Ян уехал на весь день в Сан-Франциско. Повесив трубку, я покупаю в аптеке одноразовые датексные перчатки, выезжаю на шоссе и мчусь в Сакраменто.

Я иду за тобой — эти слова снова и снова звучат в моей голове, словно многократное эхо в каком-нибудь каньоне. Я останавливаю машину за квартал от дома Яна, в тени развесистого платана. Вдалеке слышатся автомобильные гудки, воет сирена «скорой помощи». Я иду за тобой.

Помедлив, я открываю пакет с одноразовыми перчатками. Мои отпечатки, без сомнения, остались в квартире Яна еще с прошлого визита, но если я найду вещественные доказательства того, что Ян убил Фрэнни, на них не должно быть ничего напоминающего обо мне.

Засунув перчатки в карман, я выхожу из машины и, перейдя улицу, замечаю наверху стоящего на лестнице рабочего, который чистит водосточные трубы. На автостоянку заезжает серый «седан», дверь гаража под действием системы дистанционного управления поднимается вверх, пропуская машину. Я вставляю ключ в замок, в глубине души ожидая, что он не подойдет; однако ключ входит на удивление легко, и когда я поворачиваю его, замок открывается. Я толкаю дверь и, подавшись вперед, жду, не послышатся ли какие-нибудь звуки, — мне надо убедиться, что Яна нет дома.

Подождав немного, вынимаю ключ из замка, чувствуя себя при этом преступником, без разрешения вторгающимся в чужое владение. Мое сердце учащенно бьется. Я пытаюсь успокоить себя — преступникам хозяева не оставляют ключей.

— У вас проблемы?

Вздрогнув, я выпрямляюсь, роняю ключ на пол и, быстро повернувшись, вижу рабочего, держащего под мышкой лестницу. Он очень худой, у него желтоватое, болезненное лицо.

— Что-то случилось? — снова спрашивает он. Густые черные усы свисают вниз, полностью скрывая его рот, и кажется, что слова вылетают словно из ниоткуда.

Нервно засмеявшись, я нагибаюсь, чтобы подобрать ключ.

— Нет, просто мне некуда торопиться. Сегодня такой замечательный день, что даже не хочется входить в дом.

— Понимаю, что вы имеете в виду. — Его усы ходят вверх-вниз, когда он открывает рот. — Но, на мой взгляд, все-таки чертовски жарко. В такие дни, как этот, лучше работать в помещении.

— Да, — соглашаюсь я. Мужчина стоит не двигаясь, и я начинаю нервничать. — Вот, решила, что поработаю сегодня дома. Здесь спокойнее, чем в офисе.

Он перекладывает лестницу с одного плеча на другое, а я тем временем проскальзываю в квартиру и сквозь стеклянную панель рядом с дверью вижу, как он проходит по дорожке и приставляет лестницу к стене. Привалившись к двери, я облегченно вздыхаю. На часах половина третьего — пора начинать.

Только теперь я замечаю, как здесь прохладно. Гостиная с ее белоснежными стенами могла бы сойти за дезинфекционную, если бы не куски дерева, ножи и статуэтки, в беспорядке разбросанные на кофейном столике. Я сразу направляюсь в спальню, надеваю перчатки и принимаюсь методически обследовать ящики комода, хотя не очень-то надеюсь, что найду что-либо в столь доступном месте. Кроме носков, нижнего белья, сложенных маек и джинсов, здесь ничего нет. Обыскивая последний ящик, я вспоминаю, как всего пять месяцев назад точно так же обыскивала дом М., считая его убийцей, а Яна своим спасителем.

Я обшариваю гардеробную, отодвигаю в сторону одежду, заглядываю на верхние полки, проверяю углы. Здесь тоже ничего нет. В ванной я открываю все дверцы, заглядываю под раковину. Опять ничего. Возвращаюсь в спальню. Мне кажется, что логичнее всего было бы прятать что-то здесь, а не на кухне или в гостиной. Я разочарованно смотрю по сторонам. Ящики, тумбочка, гардероб, кровать. Очевидно, это не может быть спрятано здесь. Тем не менее я опускаюсь на четвереньки и заглядываю под кровать.

Нервная дрожь пробегает по моему телу. Вот оно! Далеко, вне моей досягаемости, задвинута картонная коробка из-под обуви. Я ложусь на живот и ползу вперед до тех пор, пока не дотягиваюсь до коробки, потом вытаскиваю ее наружу и открываю крышку.

Первое, что бросается мне в глаза, — это начатый рулон изоленты и старый медицинский браслет Билли. Я молча смотрю на ленту и браслет, не в силах сдвинуться с места. Облегчение, страх, ненависть — все эти чувства в долю секунды переполняют мое сердце. Я беру в руки браслет и переворачиваю его. На оборотной стороне выгравировано: «Диализ». Фрэнни всегда носила его с собой и никому бы не отдала, тем более тому, с кем провела всего одну ночь.

Я кладу браслет на ковер, снова заглядываю в коробку и вижу небольшой плоский нож с деревянной ручкой. Неужели им резали торс Фрэнни? Мне становится страшно, и я по спешно откладываю нож в сторону, а потом вынимаю изоленту и нахожу за ней комплект фотографий. На четырех из них изображена Фрэнни — непристойные снимки ее обнаженного тела в различных похотливых позах. Делал ли он их в ночь убийства? На трех фотографиях лица не видно, и я вряд ли узнала бы сестру, если бы не отсутствующий на руке палец. На четвертой фотографии по ее лицу текут слезы, рот искривлен от боли.

На последних двух снимках изображена я: на одном в халате и шлепанцах подбираю с дорожки газету, на другом еду по Поул-лайн-роуд в своей «хонде». Я снова смотрю на фотографии Фрэнни, и мое сердце переполняется безмерной болью.

Щелк, щелк!

Я замираю на месте.

Этот шум доносится из соседней комнаты — так щелкает ключ в замке на входной двери. Я не в силах двинуться с места и надеюсь только на то, что это мне показалось. Но нет — звуки доносятся снова: вот поворачивается дверная ручка, открывается и снова захлопывается дверь.

Я быстро кладу на место фотографию, изоленту, нож и медицинский браслет Билли, а потом засовываю коробку под кровать, встаю и, сняв перчатки, сую их в карман брюк. Из гостиной доносится звук шагов; вот что-то упало, и это еще больше пугает меня. Единственное место, где я могу спрятаться, — гардеробная. А может, просто сказать Яну, что я заехала, решив вернуть ему ключ?

За стеной раздается музыка — Ян включил радио. Я тихо открываю дверь гардеробной, стараясь остаться незамеченной, и уже собираюсь выходить, когда меня останавливает сдавленный крик. Обернувшись, я вижу Пэт — женщину, которая убирает у Яна.

— Господи! — говорит она. — Вы меня до смерти напугали. — Пэт ставит на пол зеленое ведро. — Я и не думала, что здесь кто-то есть. Нора, не так ли?

— Да, — говорю я, радуясь тому, что с перепугу она не замечает моего волнения.

Сейчас Пэт кажется мне крупнее и плотнее, чем я ее запомнила. Особенно бросаются в глаза полные бледные руки.

— Прошу прощения, я не хотела вас напугать. Мне нужно было подать голос, когда вы вошли.

Вытащив из ведра тряпку, Пэт начинает протирать туалетный столик.

— Ян не говорил мне, что вы будете сегодня.

Я закрываю дверь гардеробной и на секунду задерживаюсь, чтобы придумать какое-то объяснение.

— Он и не знал об этом. — Мне остается надеяться, что Ян не упоминал о нашем разрыве. — Я взяла белье: хочу сдать его в стирку.

Закончив вытирать туалетный столик, Пэт переходит к тумбочке. Очевидно, мои пояснения ее устраивают.

— Пожалуй, мне пора на работу. — Я не спеша двигаюсь к двери.

Пэт рассеянно улыбается, несомненно, довольная тем, что я не буду стоять у нее над душой во время уборки.

— Всего хорошего, — говорит она, и я выхожу из комнаты.

Всю вторую половину дня я названиваю Джо, но его, как назло, нет в участке. Вечером я звоню ему домой, но ни он, ни жена не подходят к телефону. Я собиралась увидеться сегодня с М., но хочу сначала поговорить с Джо, рассказать ему, что нашла в квартире у Яна, — возможно, после этого убийца Фрэнни будет наконец арестован. В девять часов я сдаюсь: со звонком придется подождать до утра. Взяв ключи, я решаю прогуляться до дома М. Вечерний воздух несет с собой прохладу; после дневной жары это особенно приятно, и я радуюсь тому, что не поехала на машине. Над головой мерцают звезды, небо великолепно — оно черное и сияющее, как обсидиан. Я иду по Монтгомери и, думая о Фрэнни и снимках, которые нашла в квартире Яна, испытываю громадное облегчение при мысли, что все наконец кончилось. Слава Богу, теперь ее убийца не останется на свободе.

Сзади хрустнула ветка. Я оборачиваюсь, но никого не вижу и сразу же вспоминаю о Яне — Пэт, возможно, сказала ему, кто сегодня был в его спальне. Вынув из кармана баллончик, наполненный слезоточивым газом, я снимаю защитный колпачок, а потом оглядываюсь через плечо, прибавив шаг, но по-прежнему никого не вижу. Темнота кажется мне угрожающей, и я, стиснув в руке баллончик, перехожу на бег. Мне кажется, что за моей спиной слышится чье-то дыхание, затем топот ног. Я иду за тобой. Мне ничего не остается, как только припуститься во весь дух. Достигнув старых кварталов Виллоубэнка, сворачиваю на Медоубрук-драйв, где нет уличных фонарей, и пытаюсь бежать быстрее. Легкие горят — еще немного, и я больше не выдержу. Когда, свернув на Олмонд, я, задыхаясь, подбегаю к дому М., пот льется с меня градом, волосы прилипают к лицу. Я нагибаюсь и стараюсь отдышаться.

Увидев меня в окно, М. выходит из дома.

— Что-то случилось? — двинувшись мне навстречу, спрашивает он.

Все еще тяжело дыша, я указываю пальцем в сторону улицы.

— Кто-то меня преследовал, гнался за мной.

М. смотрит туда, куда нацелен мой палец, но никого не видит.

— Ты уверена? — спрашивает он.

Кивнув, я снова надеваю защитный колпачок на баллончик с газом. М. обнимает меня. Через несколько минут мимо не спеша проходит молодой парень лет семнадцати, на голове у него наушники.

— Вот кто за тобой гнался, — смеясь, говорит М., — видишь? Это всего лишь подросток. Ты даешь слишком много воли своему воображению.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, там был кто-то еще. Это Ян, я знаю.

Когда я заканчиваю рассказ о случившемся сегодня и о том, что мне удалось найти под кроватью Яна, М. уже не смеется, а озабоченно смотрит на меня.

— Боже, Нора, ты подвергала себя серьезной опасности! Почему ты не позвонила мне или хотя бы в полицию?

— Сначала я должна была все выяснить, убедиться во всем сама.

М. резко поворачивается и входит в дом. Я следую за ним.

— Ты говоришь совсем как Джо, — упрекаю я его. — Он тоже советует мне держаться от всего этого подальше.

— На этот раз тебе стоило его послушаться. — М. с минуту молчит, укоризненно качая головой, затем слегка дотрагивается до моей руки. — Нора, иногда ты бываешь просто несносной. Что, если Ян наткнулся бы на тебя?

Он притягивает меня к себе.

— Разве ты не знаешь, как много значишь для меня?

Его тело прижимается ко мне, я чувствую, как оно дрожит, и мне сразу становится стыдно: месяц назад я и не подозревала, что он способен на такие сильные эмоции.

— Прости меня. Разумеется, было глупо ехать туда одной. Мне хотелось хоть что-нибудь предпринять, чтобы не чувствовать себя бессильной жертвой.

М. ведет меня в гостиную, и мы садимся на кушетку. Не сколько минут он нежно меня обнимает. На своей шее я чувствую его теплое дыхание.

— Ты тронула мою душу, Нора, как никто другой. Даже не знаю почему — просто тронула, и все. Я люблю тебя и хочу рассказать тебе все-все о себе, о своей жизни. Я хочу разделить себя с тобой, и это ощущение для меня ново. — М. прижимается губами к моей шее, мы все еще не размыкаем объятий. Я не вижу его лица, но слышу, как бьется его сердце. Приподняв мое лицо, он говорит:

— Ты изменила меня, Нора. — На его губах появляется нежная улыбка, какую мне нечасто доводилось видеть. — Думаю, это к лучшему.

Я кладу голову ему на грудь и крепче прижимаюсь к нему. Мы дышим в унисон, его грудь вздымается и опадает в такт моей.

— Ты никогда не называешь меня по имени, — наконец с обидой шепчет М. — Никогда.

Несколько минут я молчу, в смятении обдумывая его слова. Что все это значит? Он предлагает мне разделить с ним жизнь — вещь совершенно немыслимая несколько месяцев назад. Я чувствую, как во мне что-то дрогнуло, смягчилось. Может быть, мой избранник — это М. и я испытываю к нему не только сексуальное влечение?

Я тихо говорю:

— Майкл…

— Мне нравится, как это звучит. — Он улыбается.

Я тоже улыбаюсь, внезапно вдохновленная перспективой нашего союза, точнее, его сексуальной стороной. Теперь он все время будет властвовать надо мной!

Я опускаюсь на колени, в первый раз делая это без его приказания, и тихо говорю:

— Хочу…

Моя голова склоняется к нему, и я замолкаю.

— Скажи это. — Он приподнимает мой подбородок, заставляя меня взглянуть ему в глаза. — Скажи, чего ты хочешь. Ну же!

Я не в силах произнести это вслух и пытаюсь отвести взгляд, но М. не дает мне это сделать.

— Я хочу, чтобы ты меня отшлепал, — раздается мой чуть слышный шепот.

Он гладит меня по щеке.

— Я хочу, чтобы ты выпорол меня! Ну пожалуйста… Сняв с себя одежду, я с готовностью ложусь ему на колени, желая испытать то сладкое облегчение, то эротическое наслаждение, которое приходит вместе с болью.