"Роберт Рид. Камуфляж" - читать интересную книгу автора

уличил его, капитан поднял бы проныру на смех, а потом просто испарился бы,
перебросив себя в новую личность на отдаленной авеню.
Серьезные деяния всегда требуют полной перемены жизни.
И свежего лица.
И слегка перекроенного тела.
И очередного незапоминающегося имени.
Вот так Памир и жил, придя к выводу, что это не такой уж и плохой
способ существования. Судьба или какая-нибудь иная богиня одарила его
чудесным предлогом, чтобы быть всегда наготове, никогда не доверять первому
впечатлению, помогать тем, кто заслуживает помощи, и, когда приходит время,
вновь и вновь переделывать себя.
И это время всегда приходило...

II

- Привет, приятель.
- И тебе привет.
- Что поделываешь вечерком, мой лучший дружище? Памир сидел возле
своего гигантского глиняного горшка, слушая хор льянос вибра. Помолчав, он
буркнул, сухо улыбнувшись:
- Намереваюсь прочистить потроха.
Машина расхохоталась, чуть-чуть слишком восторженно. Дом ее находился в
полукилометре выше по авеню, и это жилище она делила с еще двадцатью
легально-разумными ИИ, вместе бежавшими из какого-то мира. Резиновое лицо и
яркие стеклянные глаза изобразили лучезарную улыбку, а счастливый голос
провозгласил:
- Я учусь. Ты уже не шокируешь меня своими грязными органическими
разговорами. - Машина помолчала и снова добавила: - Дружище, - присовокупив
заодно и вымышленное имя мужчины.
Памир кивнул и пожал плечами.
- Славный вечерок, не так ли?
- Лучший из лучших, - бесстрастно ответил он.
Вечер на этой авеню зависел от установленного на борту времени. Машины
пользовались двадцатичетырехчасовым корабельным циклом, но здесь шесть часов
абсолютной тьмы чередовались с восемнадцатью часами ослепительного света.
Вся эстетика сводилась к минимуму. Стены авеню были из грубого гранита, за
исключением небольших пятачков, где органические арендаторы соорудили
деревянные или черепичные фасады. Потолок представлял собой гладкий свод из
средней твердости гиперфибры - зеркального материала, покрытого тонким
налетом копоти, смазочных масел и прочих отходов. Светильники с момента
создания корабля не менялись: тонкие сияющие трубки тянулись по всей длине
потолка. С наступлением вечера свет не тускнел, краски не блекли, и не было
заката, который залил бы все багрянцем. Сразу приходила ночь... до которой
еще несколько минут, прикинул Памир. Последуют три предупреждающие вспышки,
а потом - непроглядная, удушающая чернота.
Машина продолжала улыбаться, видимо желая что-то выразить. Взгляд
светящихся кобальтовых глаз не отрывался от человека, сидящего возле поющих
сорняков.
- Ты чего-то хочешь, - догадался Памир.
- Большого или малого. Можно ли объективно оценить собственные желания?