"Роберт Рид. Девочка-птичка " - читать интересную книгу автора

прожужжал, и он добавил: "Двенадцать минут назад." Поэтому я спросил, в чем
она была одета? В длинной юбке с украшениями? Машина снова пожужжала и
парень широко мне улыбнулся. Он выглядел как обычный парень из студенческого
братства, с которыми я ходил в колледж. Самоуверенный и красивый. И
достаточно пьяный, чтобы быть счастливым, или опасным, или и тем и другим
одновременно. "Ваша девочка", сообщил он, "вышла отсюда с каким-то
стариканом." И с жестоким удовольствием добавил: "Почти таким же старым, как
вы."


x x x
Было приятно оказаться снаружи. И мучительно. Я стоял в центре
автостоянки, глядя на пустые квадраты и припаркованные машины. Я хотел,
чтобы она увидела, как я заезжаю. Но сидения моей машины были пусты. Тогда я
сказал себе, что она со своими маленькими друзьями уже ушла, потому что уже
пошел второй час ночи. Разве не поздно? Чтобы убедиться, я сделал круг по
стоянке. В дальнем углу, самом темном, стоял старый минифургон. С опущенными
стеклами. Я ничего не увидел внутри, но услышал голоса. Хихиканье. Не могу
вспомнить, решил ли я подойти к фургону, но, должно быть, решил. Решил.
Потому что я уже там. Прижимаю лицо к переднему стеклу. Слабый свет
вспыхивает внутри и, сощурившись, я вижу, что кто-то вытащил задние сидения
и на полу нет ничего, кроме узкого матрасика, да мужчины, лежащего на спине
с руками, сцепленными за склоненной головой, все выглядит так, словно он
пытается приподняться и снова сесть, голова наклонена и его выпученные глаза
следят за всем, что с ним происходит.
Ну так вот, ручка от дверцы в моей руке. Боковая дверца широко
распахивается. И если я уж зашел так далеко, то вполне смог выволочь
сукиного сына за лодыжки. В воздухе мелькают девочки-птички и ноги в штанах.
Я пинаю его по заднице. Боже, я чуть на размазал его. Но тут он вопит,
умоляет, закрывая руками сморщенное лицо. Лысую и старую харю. Такой же
через двадцать лет будет моя физиономия. Я не смог по ней врезать. Я даже не
смог прикинуться, что этого хочу. Поэтому я бросил его и начал охотиться за
Женевьевой. Потом я увидел ее лицо, глядящее на меня, ее рот, крошечный и
твердый, и я начал оглядываться на то, что я делаю, и почему, и мой
собственный голос спросил меня: "Что, черт побери, здесь происходит?"
Женевьева ответила: "А вы не знаете?" А потом обратилась к своим
подругам: "Был кайф. А теперь его нет."
Слишком поздно по любым меркам я заметил, что украшения в ее волосах не
те, и что прическа отличается, и что одежда другая. И я сказал сам себе
тихим и глупым голосом: "Я идиот."
"Точно", согласилась чужая Женевьева. "И вы совсем не делаете из этого
секрета."


x x x
Обе женщины дожидались меня дома. Одна сказала: "Ты словно дрался", а
другая добавила: "Наверное, еще та была игра". Не знаю, какая из них
испугала меня больше. Вместо ответа я долго стоял под душем в ванной
комнате, вытерся насухо и надел чистые шорты перед тем, как войти снова и
обнаружить их спящими в моей постели, одна свернулась на груди у другой.