"Мишель Рид. Непримиримые влюбленные " - читать интересную книгу автора

ее. - Голос отца потеплел. - Она ей сказала, что новая Мэдлин, о которой я
им не раз рассказывал, уже не захочет спать в комнате, оклеенной
слащаво-розовыми обоями.
В самом деле не захочет? Мэдлин заставила себя засмеяться. Но ее не
оставляло чувство утраты, ведь прежняя Мэдлин умерла, а новая еще только в
стадии становления. Может быть, она теперь для всех чужая и с ней придется
знакомиться заново? Мэдлин содрогнулась. Да нет. Просто она стала взрослой,
вот и все. Поздновато, правда.
Эдвард Гилберн украдкой наблюдал за дочерью. По ее заученно спокойному
лицу он понял больше, чем ей хотелось бы. Когда четыре года назад она
уехала в Бостон, он очень боялся за нее. Теперь он должен был признать, что
Ди оказалась на высоте. Не давала дочери хандрить, тащила ее, жалко
упирающуюся, - иногда буквально силой, - вытаскивала в свет. Заново учила
жить среди людей. Гилберн опасался за дочь: он не знал, как скажется на ней
такой курс лечения. Но, регулярно наведываясь в Бостон, он видел, что
Мэдлин постепенно приходит в себя. Правда, Гилберн не мог сказать, что его
уж очень радовали результаты четырехлетнего влияния на Мэдлин ее матери.
Куда ушел искрящийся оптимизм, с раздражением думал он. Эта необузданная и
удивительная любовь к жизни, покорявшая в восемнадцатилетней девушке? Ди
постаралась вытравить ее. Гилберн был недоволен.
И уже не в первый раз он проклял Доминика Стентона - из-за него дочь
вынуждена была отправиться к матери в Америку.
- Нина боялась, что ты не приедешь, - сказал Гилберн.
- Из-за Доминика, да? - Мэдлин, как всегда, сразу брала быка за рога.
Эдвард улыбнулся про себя. Очевидно, Ди не удалось искоренить в ней эту
привычку. Но его улыбка тут же растаяла. Он вспомнил, как эта прямота
Мэдлин заставила ее порвать с Домиником, как ни ужасно это было для нее.
Она не умела лгать себе и искать во лжи утешение, хотя вынести правду было
очень тяжело. - Я не знала, что кажусь такой слабой.
- Да нет, дорогая. Никто так не думает. - Отец нежно сжал ее руку.
- Доминик жестоко поступил со мной, - ровным голосом продолжала
Мэдлин. - Но я вела себя непростительно. Мы оба оказались не на высоте. Мне
понадобился год, чтобы осознать это, - добавила она с легкой усмешкой, - и
довольно резкая отповедь от мамы. Она не давала мне спуску всякий раз, как
только видела, что я опять ушла в свои мысли.
Мэдлин пожала плечами.
- Ты этого добивался? - Она вопросительно взглянула на отца. - Это ты
посоветовал маме не давать мне погружаться в переживания?
Выражение лица выдало его, и Мэдлин снова усмехнулась. Если кто и
знал, что для нее лучше всего, так это отец.
- Спасибо. - Она прижалась к отцу и поцеловала его в щеку. - Интуиция
редко подводит тебя, правда?
- В этой истории с Домиником она подвела меня, - проворчал Гилберн.
Он любил и уважал Доминика Стентона. Более того, он поощрял их
отношения. Да и все заинтересованные в этом браке поощряли их - как
Стентоны, так и Гилберны. Это был прекрасный сон, пока он длился.
- Никогда не прощу себе, что поощрял твое увлечение, - с горечью
сказал Гилберн.
- Но тогда ты ничего не смог бы сделать, - возразила Мэдлин.
Гилберн кивнул. Оба знали: если Мэдлин чего-то очень хочет, она своего