"Стив Редвуд. Птичья драма " - читать интересную книгу автора

и выносливость. Его оружием были томные лютни и страстные мандолины. Путь к
женским сердцам он прокладывал при помощи песен и мелодии разбитой арфы,
брошенной плачущим Павшим Ангелом. Он, как неустанный ловец, упорно
преследовал избранниц по миру, в надежде опутать их сетью, свитой из горячих
струн своей души, поймать лассо из затейливых строф и шелковым арканом
замысловатых комплиментов! Он обещал ночи страсти в Вене, Сиене, Риме,
Париже, Бангкоке, Мекке... Но однажды вечером в Рио он был арестован и
признан Опасным Трубадуром. Хитроумные тюремщики представили его перед
процессией красавиц Копакабаны, а как только его прославленный язык
высунулся изо рта достаточно далеко, отрезали его под корень, надеясь
превратить парящие стансы его сингханеддов[7] в тяжеловесные куплеты ямба.
Они расплавили золото на кольца, одно из которых сейчас украшает хрупкий
пальчик Спящей красавицы. Но поэзия и музыка продолжали изливаться из его
глаз, и тюремщикам пришлось выколоть их, лишив беднягу нот и звуков. Они
бросили обездоленного страдальца на дороге, обрекая, как они полагали, на
боль и страдания, но проходящий мимо энтомолог заметил, что бессмысленные на
первый взгляд движения подозрительно напоминают брачный танец пчел. И тогда,
обвинив в "Подражании Пчелам Без Надлежащей Необходимости", ему переломали
ноги. Теперь он был лишен медоточивых слов, взглядов и движений.
При мысли о его судорожных движениях я вздрогнул и внезапно вернулся к
действительности. Злорадное торжество человека с повязкой перешло с его лица
на язык.
- А, мистер Иск, - заговорил он, - мне кажется, тебе интересно узнать,
что происходит. Людям, которые в начале истории неожиданно для себя
оказываются в клетке, это свойственно. Что ж, ты стал жертвой дьявольски
хитроумного заговора, воплощенного мной и девицей, с которой я сошелся много
лет назад. Присутствующая здесь Катерина Мити-Зонс стала могущественной
колдуньей, а ты по ошибке принял ее за женщину с похожей фигурой и фамилией.
Ты оказался в клетке, поскольку... как бы это поделикатнее выразить... стал
цыпленком, предназначенным мне на ужин в один из ближайших дней. Усач
Спермий, Пилчард Неунывающий, Мускулистый Боец, Выродок Энгельбрехт и им
подобные - все это выдуманные мной персонажи. Пока ты был в состоянии
опьянения, я вливал эти истории тебе в уши, дабы, очнувшись, ты не вспомнил
своего имени и не помешал осуществлению заклинания Перевоплощения. Да и в
первые часы после пробуждения ты не осознал изменения своего облика и весело
проводил время, вспоминая сны. Нельзя не признать, что идея была
сверхоригинальной.
- Так я цыпленок? Не писатель и не безумец?
Я не знал, радоваться мне или плакать. Следовательно, то, что я
принимал за шрам, было частью клюва, а свободно болтающаяся кожа - петушиной
бородкой! В отчаянии я поскреб свой хохолок и издал совершенно немелодичный
звук, совсем как Боб Дилан в туманный понедельник.
- Тьфу! У тебя одни амбиции, но нет ни опыта, ни мастерства. Твои
рассказы такие же скрипучие, как колени мистера Флэя из "Горменгаста"[8], и
искренние, словно улыбка королевы после воистину царственной отрыжки во
время рождественской речи. Самые яркие персонажи твоих произведений
безвкусны, словно старое пиво. Я - единственный достойный писатель в этих
краях. Уверен, ты еще помнишь, что меня зовут Старк Антоним Занахория. Где
бы я ни появился, повсюду раздаются хвалебные рукоплескания. Я мастер
противоречий, сияю своей рыжей шевелюрой, внушительным состоянием и