"Феликс Разумовский. Поганое семя ("Умытые кровью" #1)" - читать интересную книгу автора

Кхекнув, урядник лихо отбил винтовкой пику, и, выронив ее, драгун,
словно огненный сполох, пронесся мимо - его лошадь была светло-рыжей масти.
- Кетцендрейк! - Изо всех сил натянув поводья, он начал поворачивать,
но не успел. Бешено вскрикнув, Акимов раскорякой взметнулся в воздух и ногой
вышиб всадника из седла. Тот приложился головой о землю и замер, а драгун с
палашом закричал и с ходу ширнул Граевского острой сталью в грудь. Поручик,
увернувшись, отпрянул в сторону, и к немцу подскочил Акимов. Он
резко опустился вниз и, оперев на руку вытянувшееся в струну тело, со
страшной силой ударил драгуна пятками в живот. Охнув, немец побелел, бросил
палаш, а урядник уже вытащил из-за голенища нож и глубоко вонзил его врагу в
межключичную ямку. Оглушенного драгуна добил Граевский и, спрятав в ножны
клинок, улыбнулся побелевшими губами:
- Ловко ты, Степан Егорыч, управился.
- Обычное дело, - урядник вытер кровь с ножа, - "вибрик" да "пистоль"1.
Вот родитель мой, тот в самом деле был ловок биться, полдюжины валил.
Неожиданно голос его переменился, стал совсем другим, ласковым.
- Ты гля, как убивается, ишь присохла к хозяину-то.
Рыжая кобыла, склонив голову над убитым драгуном, принялась ходить
губами по его щекам и вдруг жалостливо, со смертной тоской, заржала, будто
бы плача в голос по покойнику.
- Нут-ко, зорьчатая, - Акимов снял с нее седло, разнуздал и звонко
хлопнул ладонью по крупу, - беги, жируй. Вон, жита сколько. - Подождав
немного, он вздохнул и потрепал неподвижную кобылу по холке. - Ну, как
знаешь, неволить не стану.
В сумках убитых обнаружились шоколад и фляжка с коньяком - весьма
кстати, голод давал о себе знать. Взяли по карабину, насыпали патронов в
карманы и, крадучись, вдоль щелястых, покосившихся заборов потянулись на
край местечка, где сразу за рекой начинался лес. На опушке горбилось с
десяток почерневших прошлогодних стогов. Пока шли, Граевский
оглянулся - лошадь все стояла рядом с телом мертвого хозяина.
- Слежалое. - Акимов сбросил набок верхушку копны, устроил
ямину. - Залезайте, ваш бродь, тут как на печке.
Прошлогоднее сено пахло пылью, мышами, забивалось в нос. Хотелось
чихать и чесаться. Заедая шоколадом, выпили коньяк - молча, через глоток
передавая фляжку друг другу. Разговор не клеился. После коньяка на душе у
Граевского сделалось совсем скверно, вспомнился ворчун Зацепин - вот тебе и
посидел в сортире с пипифаксом, затем перед глазами завертелась пьяная
круговерть, и поручик словно провалился в прошлое.
Приснилась ему его первая женщина. Тощая проститутка, купленная им и
его однокашником Федоровым вскладчину за два рубля у Андреевского рынка.
Тогда была зима, и снег белым конфетти падал на женскую фигурку, мерзшую под
уличным фонарем в конусе света.
- Меня Анжелью зовут, - сказала проститутка и жеманно хихикнул. Врала,
конечно. - Вы не сумлевайтесь, господа хорошие, у меня и "бланка"1 имеется.
Она высморкалась в снег и, вытерев нос, повела клиентов к себе на
Восьмую линию. Поднялись по черной лестнице на второй этаж, прошли грязным,
вонючим коридором и оказались наконец в маленькой, холодной комнатухе.
Проститутка зажгла на ощупь керосиновую лампу, и скудный огонек высветил
давно остывшую печь с изразцами, смятые простыни на железной кровати, медный
таз для умывания в углу.