"Феликс Разумовский. Время Смилодона ("Смилодон" #3) " - читать интересную книгу автора

народов русские колонизаторы приглашали в гости и вместо того, чтобы
накрывать стол, брали их в аманаты - заложники. Держали до тех пор, пока не
получали требуемое количество ясака.

А между тем поспел ужин. Не ахти какой, из трех блюд: утка, запеченная
в глине, в собственном соку, белка, жаренная на углях на палочке, да
сушеная, кусочками, оленина: взять такую в горсть, растереть в порошок,
бросить в чашку, залить кипятком - и "Магги" с "Галина бланка" отдыхают. Ели
не спеша, в охотку, с яростью отгоняли комаров, пили терпкий, из брусники,
чай, щурились на сполохи огня, молчали. Еще один день лета прошел, еще на
один день ближе холода.
- Вася, сделай милость, помой посуду. Пойду-ка я спать.
Насытившись, Лаура поднялась, обтерла пальцы о кожаные штаны и
энергично, целеустремленным шагом прошествовала в кусты. Потом сорвала
веточку посимпатичней, пообкусала ее конец и, употребив в качестве зубной
щетки, нырнула в балаган - построенный наподобие ленинского, только из
еловых лап, шалаш*. Какие, к черту, ароматические ванны, "притирания Дианы",
"маски Поппеи" и "перчатки Венеры"**. Спать, спать, спать. Не раздеваясь, не
снимая личины. Спать.
______________
* Первоначально шалаш, в котором вождь укрывался от щупалец гидры
контрреволюции, представлял собой обыкновенную соломенную хибару. Это уже
позже, в эпоху социализма, на месте соломенной хибары возвели дворец из
отборного сена.
** Популярные в то время косметические средства.

- Давай-давай, отдыхай, - буркнул запоздало Буров, налил в чашки
кипятку, подождал, побултыхал, выплеснул на землю. - Баюшки-баю. - Потом он
возвратился к костру, вытащил серебряную табакерку, под звуки менуэта
открыл. - Да, такую мать, остатки сладки. - Вдумчиво набил трубку, со вкусом
закурил, окутался густым табачным дымом - от комарья хорошо, да и для души
неплохо. Помаргивали, переливались угли, над речкой поднимался туман, в
воздухе ощутимо холодало - свет луны, проглядывающей сквозь дыры в тучах,
казался леденяще мертвенным. Август, сукин сын август...
Щурился Буров на костер, посасывал проверенную трубочку, а в голове
его, под малахаем с опушкой, ворочались неспешно мысли. О том, о сем, об
этом, о былом, о жизни, о превратностях судьбы. Кажется, давно ли у него
была ленинградская прописка, подполковничьи погоны и башкастый черный кот?
Хотя, если вдуматься, - давно, очень давно... Лет, наверное, двести назад,
вернее, вперед, там, в постперестроечном будущем, в эндшпиле двадцатого
века. Из коего нелегкая и занесла его сюда, в Россию Екатерины. Не сразу
занесла, по большой дуге - через пещеру Духов, средневековый Париж,
великолепие Зимнего дворца. И вот нерадостный итог, не повод для оптимизма:
поганец Зубов на хвосте, чукчи, вставшие на тропу войны*, со всех сторон, а
до Кровавой скалы еще топать и топать. Ножками, ножками, ножками по
непролазной тайге, в компании гнуса, хищников и невоспитанных аборигенов. И
неизвестно еще, что скажет Мать Матери Земли Аан, Открывающая Дверь в Другие
Миры. Может, просто пошлет подальше за то, что бабу привел. Не посмотрит,
что умница, забавница, хороша собой, любит жизнь, не боится боли и презирает
смерть. Шуганет на выход - и всего делов.