"Феликс Разумовский. Смилодон в России (Смилодон - 2) " - читать интересную книгу автора

гостинице его ждала засада. И не какая-нибудь там шелупонь, клоуны
тряпичные, нет, люди серьезные, мастера своего дела. Восемь человек. Он
завалил их всех. Но и сам свел знакомство с четырехгранным, остро
заточенным клинком. Не иначе Лаурка постаралась, натравила виртуозов, - от
любви до ненависти, как говорится, всего один шаг. В общем, Буров ушел, но
недалеко, насколько позволяла раненая нога. И вот печальный итог: дешевые
номера, пульсирующая боль и, что хуже всего, потеря аппетита. Да, прогноз,
похоже, самый неблагоприятный, само не заживет, не на собаке. А чертов
Бертолли4, за коим послали уже давно, все не идет и не идет. Может, плюнуть
все-таки на осторожность и позвать какого-нибудь другого эскулапа? Впрочем,
нет, не стоит. Прок от здешних лекарей самый минимальный. Ну пустят кровь,
ну наложат компресс, ну помянут к месту и не к месту Богородицу. Амбруазы
Парэ, мать их за ногу. А вот настучать могут в лучшем виде, даже сами того
не желая. Впрочем, в том, что его рано или поздно найдут, Буров не
сомневался - время работало против него. И дело было вовсе не в эскулапах.
В выщербленном зеленоватом неказистом камне, рисующем в пространстве
каббалистические знаки. В таинственном "Ребре Дракона". На который положили
глаз и сатанисты, и роялисты, и негодяи из Гардуны, и, увы, бывшая любовь
Лаура Ватто. Вместе со своим дядюшкой Раймондо, которого еще называют
Итальянским дьяволом5. Верно говорят англичане: любопытство сгубило кошку.
А Буров и в самом деле кот - огромный, саблезубый, радикально красного
колера. Попавший, словно кур в ощип... Утешало в данной ситуации лишь
одно - наличие солидного боезапаса и проверенной, похоронного калибра
волыны. Можно было, как говорили большевики, уйти, оглушительно хлопнув
дверью6. Только о конце думать пока что не хотелось. Хотелось "вилку" или
шприц-тюбик с промедолом - Буров, невзирая на растопленный камин, весь
дрожал, ногу будто грызла пара дюжин псов, мокрая рубаха прилипала к спине
омерзительным, холодящим душу компрессом. А в голове ни к селу ни к городу
шло по кругу уж совершенно несуразное: "Отрежем, отрежем Мересьеву ноги!"
"Не надо, не надо, мне надо летать!"
Было уже далеко за полночь, когда на улице зацокали копыта, сыто
всхрапнули осаженные лошади, и в дверь некоторое время спустя постучали.
Никак их величество Бертолли соизволили пожаловать? Явились-таки, не
запылились... Только то был не химик-эскулап. В комнату вошел человек
среднего роста, крепкого сложения, одетый великолепно, во все черное.
Пряжки его туфель, бесчисленные перстни отсвечивали блеском невиданных
бриллиантов. Держался незнакомец спокойно и уверенно, в нем чувствовались
сила и какая-то таинственность.
- Позвольте представиться, - сказал он по-русски, величественно
улыбнулся и сделал полупоклон. - Граф Сен-Жермен, скрипач-любитель7. Вы не
могли бы уделить мне немного времени?
Как же, скрипач-любитель! Маг, алхимик, философ и дипломат, о коем
только и разговоров в салонах и гостиных. Служитель муз, любимец королей. И
хрена ли собачьего ему здесь?
- Ах, да, да. - Буров запер дверь, убрал волыну, прислушавшись,
кивнул: - Наслышаны... Тройка, семерка, туз... Очень приятно.
- Откуда вам известно это? - Вздрогнув, Сен-Жермен побледнел, в глазах
его вспыхнули огни, но тут же он справился с собой и улыбнулся с фальшивым
равнодушием. - А впрочем, что это я? Давно известно, что женщины болтливы8.
Я же постараюсь быть краток.