"Феликс Разумовский. Смилодон " - читать интересную книгу автора

- За сторожильные шнуры, говоришь? Ха-ха-ха! Ах ты, старый дуралей,
апологет воинствующего шаманизма! - громко засмеялись и партийцы, и
чекисты. - Почем, папаша, опиум для народа?
Однако же, когда труба взорвалась, смеяться перестали и, обвинив
Ивана в терроризме, убрали с глаз долой за ограждение зоны - ша, больше
умничать не будешь, загнешься скоро на тяжелых работах. Вот мы тебе
норму...
Только хрен, семейники пропасть не дали - мало, что ли, на Руси
здоровых мужиков. Буров вот, к примеру, с легкостью вытягивал две нормы.
Мог бы и три, лишь бы красноперым в пику. За себя, за того парня и за
узкопленочного деда. А что, старик не вредный - заговаривает зубы, врачует
чирьи, излечивает от поноса, а уж рассказывать начнет - заслушаешься, про
шаманов, подземных духов и высосанных через грудь, застрявших в пищеводе
костях. Хороший старикан, добрый, только чего это не спится ему? Какие там
разговоры могут быть на ночь глядя? Впрочем, будем посмотреть. Ну, что
тебе надобно, старче?
Якут был краток.
- А ведь Каратаев, парень, житья тебе не даст, - сухо, даже как-то
буднично заметил он и, причмокнув, покачал большой, стриженной под ноль
головой. - Ты у него или в БУРе сгниешь, или пидором будешь, или
раскрутишься по-ново "Получить новый срок.". Думать надо, парень, однако,
крепко думать.
Вот гад, в самый цвет попал, в самое больное место. Каратаев - это
подполковник, новый начальник оперативной части. Месяца три тому назад
вызвал он Бурова в просторный кабинет, угостил чайковским и ментоловым
"Салемом", а потом и предложил без всяких церемоний: я-де подполковник,
вы, Василий Гаврилович, хоть и в прошлом, но тоже подполковник, а потому
не лучше ли нам жить дружно, помогать друг другу, ибо оба мы офицеры. В
общем, выходи на связь, Василь Гаврилыч, кум тебя зовет к себе чаи гонять
"Гонять чаи у кума - стучать. Кум - оперативный работник в зоне.". А за
стук, бряк и доносы на корешей будет тебе грев, повышенная жирность и,
возможно, исполнение голубой мечты под названием УДО "Условно-досрочное
освобождение.".
"Сравнил, сука, спецназа-волкодава с конвойной крысой", - Буров
тогда, помнится, чай допил, выкурил наполовину "салем" с тем, чтоб другую
половину подогнать в семью, улыбнулся преданно и сказал:
- Надо подумать.
Тянул время сколько мог, наверное, с месяц, а потом терпение у
Каратаева закончилось, и за постановкой в трюм дело не стало. Но это так,
предупреждение, первый звонок. Возьмется по-серьезному, так загонит в
"пресс-хату", может бросить к "тубикам" "Больные туберкулезом.", к
наркоманам, в беспредел. Захочет - достанет. С системой бороться
невозможно, тем паче если она постсоветская. От Москвы до самых до
окраин... Мы не рабы, рабы не мы. Все для блага человека, с чистой
совестью - на свободу. Я другой такой страны... А все же интересно, к чему
старик клонит. Коню понятно, что разговоры эти он начал неспроста...
- У меня, отец, в ШИЗО все извилины завяли, - Буров усмехнулся,
похлопал себя по лбу и глянул выжидающе на якута. - Знаешь, головка бо-бо,
зябнут ножки, зябнут ручки. Сейчас спать надо, думать завтра. Нет мыслей.
Впрочем, нет, есть одна - как ни крути и ни ворочай, а достанет