"Глеб Раздольнов. Шипи и квакай, и пищи на веселую луну! (фантазка с элементами реальности) " - читать интересную книгу автора

по "лентяйке", уже предчувствуя недоброе, и с большим трудом добился
желаемого.
- Напоминаем, что мы ведем прямую трансляцию с Янской трассы, где
спецподразделения правоохранительных органов только что были атакованы
неизвестными вертолетами. Вы видите эксклюзивные кадры, их передает наш
корреспондент непосредственно с места событий, рискуя собственной жизнью...
Мы не знаем, сколько человек уже погибло, не знаем, сколько времени будет
продолжаться бой, корреспондент пока не может, по понятным причинам,
комментировать происходящее... Вертолеты ведут непрерывный огонь, похоже,
что мало кто сумеет уцелеть...
Внутренности у Смоковницына сжались в комок. Он боялся признаваться
себе в чудовищной догадке, но чем дальше шел репортаж, тем более он
убеждался в своей правоте.
Голованный по своей привычке молча жевал губы, от напряжения прокусил
верхнюю, потекла кровь. Но не обратил внимания. Залпом выпил кофе с
пеночкой и спиртным из своей поллитровой пузатой кружки.
Через пару минут сомнений не осталось - в ракетной атаке погибли их
ребята. На какое-то время трансляция прекратилась, в эфире закрутилась
реклама.
Смоковницын оглянулся на шефа и испугался. Генерал был полностью
деморализован. Он глядел перед собой глупо, как только что родившийся
ребенок, машинально шевелил отвисшими губами, пытался что-то произнести, но
выходили лишь невнятные звуки, и слюни, перемешанные с кровью, стекали на
китель.
За считанные секунды Никитич изменился даже внешне - голова склонилась
набок, на лице серыми травинками проросли глубокие морщины, глаза впали и
потемнели, а бобрик, аккуратный генеральский бобрик - Смоковницын глазам не
поверил - минуту назад темный с небольшой проседью бобрик стал белым,
абсолютно белым - седым, будто бумажным.
Глаза "папаши" заблестели нехорошим, ох, совсем нехорошим блеском, он
вдруг стал раскачиваться в кресле всем своим грузным телом, бормоча под нос
что-то только себе понятное, и конце концов рухнул на пол, обрывая провода
и увлекая за собой добрую долю вещей и бумаг с письменного стола.
Смоковницын глядел на все непонимающе, словно парализованный, он
отказывался верить себе так же , как и минуту назад, наблюдая телекартинку.
В кабинет по-стрекозиному влетела секретарша Рая, мигом оценив
обстановку, бегом-бегом закрутилась вокруг начальника, в секунду совершая
немыслимое количество движений, но ни одного, кстати, лишнего, усадила
могучее тело на полу, прислонила к стене, расстегнула ворот, влила в
отсутствующего Никитича стакан воды, раскурила сигарету, вставила в уголок
рта, вентилятором обветрила багровую с красными жилами шею, замерла,
наконец, встревоженной бабочкой на цветном ковре посреди кабинета.
А Голованный посидел чуть-чуть прямо, и не сделав ни одной затяжки,
снова закачался и опять упал у батареи парового отопления. У Раисы в руках
зачирикал мобильник, по телевизору показывали возмущенную Елену Симон, что
она сказала Петр не узнал, он вышел из кабинета.


ФАЙЛ ТРЕТИЙ.