"Рустам Раз. Моя жизнь рядом с Наполеоном " - читать интересную книгу автора

утомились от недосыпания и усталости. Несмотря на это, он недолго
оставался во дворце Ступинджи, находящемся в миле от Турина,
только раза два ходил на оленью охоту (я всегда был с ним и
заряжал его карабин).

Императрица просила его:

- Останемся здесь дня на два, свита валится с ног от усталости.

Наполеон не соглашался:

- Да они просто слабаки и неженки? Посмотри на Рустама, с утра до
вечера со мною вместе на ногах, но не устает. И вид у него всегда
бодрый, свежий.

На следующее утро мы поехали в Александрию, кружили по полю
Маренго, где Наполеон дал крупное сражение. Эту ночь император
провел в Милане, в специально отведенном для него дворце. Мы
пробыли там около месяца, только изредка совершали краткие
поездки по стране. Затем Бонапарт короновался, и мы через
Мон-Жени и Лион вернулись в Фонтенбло [15]. Впереди всех ехала
карета Бонапарта, и я вместе с ним, остальные кареты и всадники
значительно отстали и только через день смогли догнать нас.

Мое имя по-прежнему значилось в списке эскадрона мамлюков,
который был важнейшей частью императорской службы охраны.
Понятно, что после женитьбы я хотел подать прошение об отставке,
но все время откладывал, чтобы получить мое служебное жалованье
(три года я ничего не получал). Я об этом не раз писал господину
Мера[16], унтер-офицеру мамлюков, но мои заявления оставались без
ответа. Обратившись в четвертый раз, я предупредил, что если мне
не выплатят задолженность, я пожалуюсь императору. Видимо, угроза
подействовала, потому что Мэра показал мое прошение своему
начальству. Во всяком случае ответ унтер-офицера был сдержанным,
но в конце моего прошения командир приписал несколько строк:
"Подчиненный обязан выполнять приказы своего начальства. О вас я
сам доложу императору". Я ответил мосье Мера: "Как только он
решит написать обо мне императору, пусть пошлет письмо мне.
Обещаю тотчас же вручить, потому что я денно и нощно нахожусь при
императоре". И опять я не получил ответа. Через несколько дней
господин Мера рано утром в гражданской одежде лично явился к нам
домой (было едва девять часов), сел рядом со мной и начал
задушевный разговор:

- Я ваше письмо получил, но тон, честно говоря, показался мне
чересчур грубым.

Я не стал отрицать:

- Вполне возможно, я был очень сердит, ведь я обращался к вам в