"Ене Рэйте. Белокурый циклон " - читать интересную книгу автора

пределами России". Один из моих товарищей выхватил нож и, если бы я не
подбил ему руку, тут же зарезал бы старика. Сейчас мне уже ни к чему
стараться выставить себя в лучшем свете. Да, я был отпетым бандитом и сам,
если нужно было, не задумываясь, орудовал ножом, но полностью человеческих
чувств я все-таки не потерял. Короче говоря, зарезать старика я не дал.
Кончилось тем, что после отчаянной ссоры мои компаньоны выкинули меня из
машины и уехали. Не буду подробно рассказывать, как мы со стариком
добирались до польской границы, факт тот, что мы добрались все-таки до той
полосы шириной в несколько километров, которая разделяла две страны на время
мирных переговоров и получила название "нейтральной зоны". Стояла суровая
зима. Мы, изголодавшиеся и измученные, еле брели по глубокому снегу. "Вот
увидите, - повторял, стараясь подбодрить меня, старик, - если мы выберемся
отсюда живыми, я озолочу вас." В конце концов я не выдержал: "Да брось ты
эти сказочки! У тебя же все добро - рваные штаны!" До сих пор помню, как он
глянул на меня. "Ошибаетесь. Мои миллионы давно уже в Париже. Моему сыну
удалось бежать вовремя. Это чистая правда. Вы можете не скромничать и
просить любую награду." Тут я совсем уж вышел из себя. "Знаешь что, -
рявкнул я, - может, привезешь тогда мне в Лондон что-нибудь поценнее из
семейных драгоценностей? По-моему, я их честно заработал". Старик спокойно
кивнул: "Если мы останемся живы, я привезу вам в Лондон самую ценную из
наших семейных драгоценностей. Хотя, правду говоря, расстаться с ней мне
будет не легко - ведь это самый большой алмаз из старинной короны русских
царей." Можете представить, что я ему ответил. Вокруг нас плотной пеленой
падал снег, порывы ветра чуть не сбивали с ног, а вдобавок ко всему
откуда-то издалека доносился вой волков. Кончилось тем, что мы заблудились,
а это означало верную смерть. Нам, однако, повезло и, теряя последние силы,
мы все-таки снова вышли на санный след. Последний отрезок пути мне, хотя я
сам еле держался на ногах, пришлось буквально тащить старика. Почему-то не
мог я бросить его умирать в этой белой, холодной пустыне. Я ругался, скрипел
зубами, но волок его. Наконец на нас наткнулись польские пограничники. Моего
спутника в тяжелом состоянии доставили в ближайшую больницу, а я был до того
измучен, что пришел в себя, только выпив целую бутылку водки. Вместе с
другими беженцами меня впихнули в товарный вагон и доставили в Данциг, а
оттуда я вернулся домой на борту английского крейсера. О старике я и думать
забыл. В Лондоне у меня нашлись старые друзья, и мы немедленно снова
принялись за работу. Пару раз все сошло удачно, а потом нас засадили за
решетку. Я считался рецидивистом, так что два года мне закатали без
разговоров, хотя доказано было мое участие только в одной краже. Адвокат
сказал, чтобы, выйдя на свободу, я трижды поразмыслил, прежде чем хоть в
чем-то нарушить закон, потому что за любой проступок мне теперь выдадут по
максимуму. Но только - что остается делать человеку, если ему пошел пятый
десяток, а всю жизнь он только тем и занимался, что грабил и воровал? Уже на
четвертый день после выхода из тюрьмы я забрался в один универмаг. Мне бы
подождать всего одни сутки! Всего двадцати четырех часов не хватило для
того, чтобы я провел остаток жизни богатым джентльменом, а не умер в тюрьме,
отбывая пожизненный срок. В универмаге я наткнулся на ночного сторожа. Мы
сцепились, я ткнул его ножом и сбежал. Я был уверен, что он умер. Ясно было,
что утром, когда убийство обнаружат, я сразу окажусь под подозрением.
Поэтому я решил быстренько собраться и покинуть Англию. Я только не
предвидел, что на мой след смогут выйти той же ночью, а так и случилось.