"Ене Рэйте. Проклятый берег " - читать интересную книгу автора

ПРОКЛЯТЫЙ БЕРЕГ

РОМАН


[Image004]


Глава первая


НЕСКОЛЬКО СЛОВ О БРЮКАХ, СКАТЕРТИ,

А ТАКЖЕ О СЕБЕ И ЕЩЕ ДВУХ ПАРНЯХ

Турецкий Султан уже два дня не выходил на улицу, потому что кто-то
украл у него штаны. Если хочешь пройтись, без этой части одежды обойтись
затруднительно.
Какая из этого следует мораль?
Право, не знаю.
Знаю я только, что последствия оказались исключительно серьезными. Ведь
если бы у Турецкого Султана не украли брюк или если бы Чурбан Хопкинс
получше берёг свой собственный костюм, судьбы нескольких людей и даже одного
небольшого государства повернулись бы совсем по-другому. Вот такие фокусы
проделывает иногда с нами одна единственная пара брюк.
А теперь несколько слов о себе, скромном герое этой повести.
Я - человек, можно сказать, набожный. Наверное потому, что мой дядя по
матери был певчим, и я уже с раннего детства впитал в себя строгие правила
поведения. Скажем, я только в редчайших случаях позволяю себе украсть
что-нибудь в день святой Марты. Мартой звали мою мать, и я этот день никогда
не забываю отметить. Пусть вас не удивляют мои строгие нравственные
правила - весь мой опыт яснее ясного доказывает, что без приверженности к
определенным принципам и традициям трудны и тернисты дороги нашей жизни, в
то время как если мы способны на жертвы ради идеала, вполне можно
спокойненько пройти и по тернистой дороге.
Я могу писать обо всем этом так просто и в то же время захватывающе
потому, что меня самого в детстве готовили в певчие. А не стал я певчим
из-за того, что уж очень убедительно умел говорить мой горячо любимый
папаша. Сам он был простым рыбаком и очень хотел, чтобы я стал матросом, так
же, как его отец, дед и все прочие родственники, включая прадедушку. Он
расписывал передо мною прелести жизни на корабле, говорил о том, какое
важное место в жизни общества занимают моряки, и вспоминал лорда
Нельсона, который во время оно не то спас моего прадедушку, не то был сам им
спасен. Впрочем, все его уговоры остались бы, наверное, бесплодными, если бы
в качестве последнего аргумента он не принялся лупить меня такой дубиной,
что я, склонившись перед весом такого довода, поступил юнгой на корабль.
Однако стремление быть вестником мира и благоволения между людьми и
сейчас живо во мне так же, как в дни далекого детства, когда я еще совсем не
знал жизни, играл со своими сверстниками и помогал горячо любимому отцу