"Патриция Райс. Много шума вокруг волшебства ("Магия" #5) " - читать интересную книгу автора

он приказал бы боцману вытащить труса из его убежища. Да, жизнь на море
среди мужчин куда проще!
Это верно, но на корабле не услышишь мелодичного женского смеха, не
увидишь такой нежной кожи, не уловишь тонкий запах духов. Слушая, как где-то
наверху Черити щебечет со своей няней, он мечтал о безыскусной любви
собственного ребенка. Ничего этого в море не найдешь.
Как бы ему хотелось, чтобы рядом был Лоренс! Он бы все привел в
порядок. Его кузен сразу бы понял, следует ли ему преследовать художницу
ради радостей плоти или ухаживать за ней, как за своей будущей женой. Он бы
сразу сказал, за какой леди стоит ухаживать. Он бы рассмеялся, ободряюще
хлопнул его по спине и предложил выпить бренди или прокатиться хорошим
галопом, вместо того чтобы расшаркиваться здесь и позволять одевать себя как
жеманного хлыща.
Наверняка Лоренс не унижался до такого ханжества, чтобы угодить своей
жене.
Эта мысль казалось Треву пугающей, и он обрадовался, когда дверь
наверху приоткрылась и в холл долетели голоса. Он поспешил к лестнице, желая
поскорее закончить со всеми делами, а потом сбежать на свой корабль.
Поднимаясь, он слышал тихие звуки возражений, долетающие из комнаты
виконтессы. Ответы художницы можно было слышать более отчетливо. Слов он не
расслышал, но тон ее был успокаивающим, даже ласковым, как будто она
разговаривала с капризным ребенком. Следовало бы задуматься, почему Люси
Джонс оказывала ему эту услугу, когда остальные считают его убийцей, но он
был слишком сосредоточен на своей цели, чтобы рассуждать о ее мотивах.
- Он кузен вашего мужа, миледи. Кому вы поверите - своему мужу или его
деду?
Ага, вот отличный довод! Трев напряг слух, чтобы расслышать ответ. Ему
хотелось думать, что жена Лоренса не была безнадежной нюней. Первые слова
леди он не разобрал, но, приблизившись к двери, он услышал ее последний
аргумент:
- ...а если у меня родится мальчик? Он убьет и моего ребенка?
Трева пронзила боль. Не отдавая отчета в своих действиях, он распахнул
дверь спальни. Она ударилась о стену с пушечным грохотом, и обе женщины
вздрогнули и с испугом уставились на него.
- Я не убийца! - заорал он. - И мне не нужен ваш проклятый титул! Я
хотел только вернуться домой!
Виконтесса вскрикнула. Художница тяжело вздохнула и указала на дверь.
- Цветы, - спокойно напомнила она. - И коплименты.
Трев попытался заставить ее опустить взгляд. Он знал, что темное лицо и
изуродованная шрамом щека пугала и большинство мужчин. Она же, не дрогнув,
перенесла его пристальный, угрожающий взгляд. Круто повернувшись, Трев вышел
из комнаты, бормоча под нос проклятия. Он быстро сбежал по лестнице и через
несколько секунд снова появился, на этот раз с вазой в руках.
Синде пришлось притворным кашлем скрыть невольный приступ смеха.
Разодетый в кружева, напудренный, в шелковом камзоле с буфами и узких
панталонах, сэр Тревельян представлял собой необыкновенное зрелище. Его
элегантным чулкам не требовались подвязки, чтобы облегать его мускулистые
икры. Но за упрямо стиснутой челюстью и сверкающими глазами она разглядела
такое невыразимо виноватое, смущенное и сердитое выражение, что ей
захотелось погладить его по щеке и заверить, что все будет хорошо. Она