"Энн Райс. Песнь крови" - читать интересную книгу автора

Зачем, например, он пришел, чтобы прожить тридцать три года? Почему не
двадцать?
Не двадцать пять? Вы можете гадать вечность. Почему он решил явиться
сюда младенцем? Значит ли это, что быть ребенком - часть нашего спасения? И
почему выбрал именно то время в истории? И именно то место!
Грязь, песок, камни повсюду - никогда не видел столько камней, как в
Священной земле. Босые ноги, сандалии, верблюды - вообразите только!

Неудивительно, что у них в обычае забрасывать людей камнями.

Не из-за простоты ли одежды и облика людей Христос выбрал ту эру?
Я думаю - да. Если вы проследите историю костюма от древнего Шумера до
Ральфа Лорена - действительно хорошая энциклопедия позволит вам это - вы не
найдете более простой одежды и причесок, чем в Галилее первого века.
Я серьезно... Я говорю об этом святому отцу. Христос сделал это не
случайно. Он не мог иначе. Он знал, что его изображения распространятся
повсеместно.

Более того, я уверен, что и распятие он выбрал не случайно, а чтобы
сквозь века представать перед своими детьми с распростертыми объятиями,
будто готовясь прижать их к сердцу. Как только вы посмотрите на крест с этой
точки зрения, все изменится.
Вы увидите его обнимающим мир. Он знал, что его образ должен подходить
для любой эпохи. Он знал, что этот образ должен быть абстрактным. Легким в
исполнении. Не случайно мы можем носить символ ужасной смерти на цепочке,
подвесив его на шею. Бог продумал все эти вещи. Разве нет?

Папа по-прежнему улыбается.
"Если бы ты не был святым, я бы высмеял тебя, - говорит он. - Начнем с
твоих "Святых технического прогресса". Откуда ты взял их?"

Я счастлив.
Он выглядит точь-в-точь, как сыгравший его старик Джон Войт - поп,
который катается на лыжах в свои семьдесят три. Я это заслужил своим
визитом.
И, в конечном счете, не всем быть падре Пио или матерью Терезой. Я
Святой Лестат.
"Я передам от тебя привет падре Пио", - шепчу я. Но папу одолевает
дремота. Он тихонько смеется и впадает в забытье. Я погружаю его в сон.
Слишком много мистических откровений из моих уст.

Но чего я ожидал, тем более от папы? Он так много работает. Так
страдает. Так много думает. Он уже успел побывать в этом году в Восточной
Европе и Азии, и собирается посетить Гватемалу, Торонто, Мексику. Не
представляю, когда он все успевает.
Я возлагаю ему руки на лоб, а потом ухожу.

Я спускаюсь по лестнице к Сикстинской капелле. Здесь безлюдно и темно,
конечно же. И прохладно.
Но страха нет. Мои святые глаза так же хороши, как и вампирские. Я могу