"Энн Райс. Плач к небесам " - читать интересную книгу автора

и его подняли вверх.
Внизу блистало все собрание: дож на своем троне, члены Сената в
пурпурных одеяниях и все патриции Венеции в белых париках, но Тонио не
отрывал глаз от лица певца, завороженный тем, что их голоса звучат в унисон.
Тонио не чувствовал своего тела, ибо был вознесен в воздух слившимися
воедино голосами - своим и певца. Он видел наслаждение в сверкающих глазах
мужчины, из которых улетучилась сонливость. И все удивлялся тому мощному
звуку, что вырывался из груди этого человека.

* * *

Когда все окончилось и мальчик снова был водворен на руки матери, она
обратилась к великану, отвесившему ей глубокий поклон:
- Благодарю тебя, Алессандро.

* * *

- Алессандро, Алессандро, - шептал Тонио, уже сидя в гондоле. А потом,
прижавшись к матери, с отчаянием спросил: - Мама, когда я вырасту, я буду
так петь? Я буду петь так, как Алессандро? - Он был не в силах объяснить. -
Мама, я хочу быть одним из этих певцов!
- О Боже, Тонио, нет! - Она рассмеялась. И, как-то странно махнув рукой
его нянюшке Лине, подняла глаза к небесам.

* * *

Поднимаясь на крышу, все домашние без умолку болтали и вздыхали.
Взглянув же на устье Большого канала и с нетерпением ожидая увидеть то
беспредельное очарование тьмы, в которую обычно была погружена лагуна, Тонио
вздрогнул: вся акватория была охвачена заревом - на воде плясали сотни и
сотни фонарей. Ему показалось, что по морю разлилось все мерцающее освещение
собора Сан-Марко. Благоговейным шепотом мать сообщила ему, что
государственные мужи совершают поклонение мощам святого Георгия.
Вокруг царила тишина, лишь свистел ветер, давным-давно сломавший
хрупкую решетку разрушенного сада на крыше. Повсюду, шурша на ветру сухими
листьями, лежали поваленные, мертвые деревья, все еще привязанные корнями к
перевернутым горшкам с землей.
Тонио склонил голову. Теплая рука матери легла на нежный изгиб его шеи,
и он ощутил безмолвный и жутковатый страх, заставивший еще ближе прижаться к
ней.

* * *

Той же ночью, укрытый до подбородка в своей постели, он не спал. Мать
лежала на спине, чуть приоткрыв губы, и ее угловатое лицо стало мягче,
словно помимо ее воли. Близко посаженные глаза, столь непохожие на его
собственные, были чрезвычайно серьезны, брови нахмурены и сдвинуты к
переносице, так что казалось, что она не только не спит, но, напротив, на
чем-то предельно сосредоточена.
Откинув покрывала, Тонио босиком соскользнул на холодный пол.