"Энн Райс. Скрипка" - читать интересную книгу автора

заканчиваются у кухонных окон.
Как приятно выйти на террасу и взглянуть сквозь всегда блестящие листья
лавровишни на уличную суету, которая тебя никак не касается.
Я бы ни за что не променяла эту улицу ни на Елисейские Поля, ни на Виа
Винето, ни на Желтую Кирпичную Дорогу или даже Дорогу в Небеса. Приятно
иногда снова оказаться в этой восточной спальне или постоять у перил - так
далеко от улицы, что тебя никто не замечает, - и полюбоваться на веселые
огоньки проезжающих мимо машин.
- Алфея дорогая, раздвинь занавески, чтобы я могла видеть, что
происходит за окном.
- Только не открывайте его: сейчас слишком холодно.
- Знаю. Я хочу всего лишь посмотреть...
- Никакого шоколада, никаких книг. И музыки вам не надо, и радио. Я
подобрала ваши диски с пола, все до единого, пришла Розалинда и сложила их
по порядку, Моцарта к Моцарту, Бетховена к Бетховену, она показала мне,
где...
- Нет, не волнуйся. Просто отдохну. Поцелуй меня.
Она наклонилась и прижалась шелковой щекой к моей щеке, шепнув при
этом: "Моя деточка".
Она укрыла меня двумя большими стегаными одеялами - сплошной шелк,
наполненный пухом, можно не сомневаться, - это был стиль миссис Вольфстан,
стиль Карла: только настоящий гусиный пух, чтобы не чувствовать веса. Алфея
обернула ими мои плечи.
- Мисс Триана, почему вы не позвали ни Лакоума, ни меня, когда умирал
ваш муж? Мы бы пришли.
- Знаю. Мне вас не хватало. Но я не хотела вас пугать.
Алфея покачала головой. Она была очень красива: кожа гораздо темнее,
чем у Лакоума, большие чудесные глаза и мягкие волнистые волосы.
- Повернитесь лицом к окну, - сказала она, - и поспите. Никто не придет
в этот дом, обещаю.
Я легла на бок и взглянула в окно, сквозь двенадцать блестящих чистых
стекол переплета, на далекие деревья такого же цвета, как автомобильный
поток.
Я с удовольствием вновь полюбовалась азалиями - розовыми, красными и
белыми, - пышно цветущими вдоль забора, изящной чугунной решеткой, заново
выкрашенной в черный цвет, и террасой, сияющей чистотой.
Как чудесно, что Карл подарил мне все это, прежде чем умереть, -
полностью восстановил мой дом. Теперь каждая дверь в доме закрывается как
следует, все замки работают, из кранов течет вода нужной температуры.
Я смотрела в окно и мечтала минут пять - возможно, больше. Мимо
проезжали трамваи. Мои веки отяжелели.
И только краешком глаза я разглядела фигуру, стоявшую на террасе:
своего старого знакомого - высокого тощего скрипача с шелковистыми волосами,
падающими на грудь.
Он прицепился к краю окна, словно стебель лианы, - невозможно худой,
бледный, как теперь модно, и все же несомненно живой. Черные волосы, прямые
и блестящие. На этот раз никаких тоненьких косичек, завязанных на затылке, -
только свободные пряди.
Я увидела его темный левый глаз, гладкую черную бровь, белые щеки -
слишком уж белые - и губы, живые и гладкие, очень гладкие.