"Лея Райнер. Лай'а Гол, Часть 4 " - читать интересную книгу автора

общих чертах, тебе это удалось. С профессией ты, правда, промахнулся, зато
тёмное прошлое и ненавидящие тебя родственники налицо!.. Выздоравливай.
Она растрепала его и без того торчащие во все стороны волосы и вышла из
палаты.
Значит, косы плести и ленты привязывать?.. Много лет тому назад - целую
жизнь, если подумать - одна девочка сказала ему то же самое. К сожалению,
тогда у него ещё не было чувства юмора. Сорел закрыл глаза, и в памяти тут
же всплыло видение прошлого - раннее утро, его учебная комната, залитая
ярким солнцем. На полу сидит безутешно рыдающая девочка лет семи, рядом с
которой валяются две отрезанные косички, переплетённые разноцветными нитями;
слёзы текут по чумазым щекам, смешиваясь с чёрной краской, капающей с волос.
Он молча смотрит на девочку, чувствуя, как постепенно испаряется злость,
затмившая разум пятью минутами ранее. Следующими приходят чувство стыда и
горького раскаяния, но сделанного уже не исправить. Схватив со стола нож, он
выбегает из комнаты и прячется в подвале. Сосредоточенно, прядь за прядью,
он срезает со своей головы длинные тёмные волосы, струящиеся сквозь пальцы,
словно шёлк или вода. Всё, что угодно, лишь бы не походить на девчонку. А
бабушка... что бабушка? В конце концов, она его не убьёт.
Конечно, Сати простила его. Ведь дети, даже самые вредные и противные,
не умеют злиться слишком долго. Волосы быстро отросли, но уже никогда больше
не были мягкими и послушными. Бабушка извела бездну времени и средств для
укладки, пытаясь заставить их лежать ровно, но всё было бесполезно, и вскоре
хроническая лохматость стала неизменной частью его, и без того не слишком
положительного, образа. Теперь основной его проблемой оставалась смазливая
физиономия; однако Сорел быстро сообразил, как это можно исправить. Затевая
драки везде, где только можно (и особенно там, где нельзя), он с гордостью
приносил домой синяки и царапины, заслуженно гордясь репутацией самого
распоследнего хулигана в районе. Его личным триумфом стала драка с тремя
земными мальчишками, которых он встретил, отираясь на окраине шикхарского
космопорта (с тех пор, как погибли родители, у него не было особых причин
торопиться домой после школы). Уже в больнице он хладнокровно оценил
результат - трещина скуловой кости, сломанный нос, рассечённая бровь и
бессчисленное количество гематом. Он почти победил в той драке, но главным
было не это. И хотя на первый взгляд могло показаться, что врачи
восстановили его лицо в точности таким, каким оно было до той приснопамятной
драки, что-то уже было не так. Бабушка с досадой разглядывала его в холле
больницы, не понимая, не улавливая случившейся с ним перемены. Сорел никогда
бы не смог объяснить ей - даже если бы захотел это сделать - изменилось не
его лицо, изменился он сам. С той поры он больше не ввязывался в драки. У
него появилось много свободного времени, и он смог, наконец, заняться тем,
что нравилось больше всего - математикой и чтением книг, которые ему
привозил с Земли Сарэк. Против математики бабушка ничего не имела, а вот с
контрабандной литературой боролась всеми имеющимися в арсенале средствами.
Всё это тоже было частью того, что он не хотел обсуждать. Совершенно.
***
Вот и Земля. Эван уставилась на обзорный экран, скрестив на груди руки.
Пришло время расплаты. Влетит им с Тирой за самоволку, ой, влетит... С
другой стороны, дело на поверку оказалось слишком деликатным для того, чтобы
выносить его на всеобщее обсуждение из-за двух несчастных первокурсников,
которые по собственной глупости оказались замешанными в весьма тёмную